– И теперь Спархок бродит где-то на воле – с Беллиомомв руке и жаждой мести в сердце, – а вы даже понятия не имеете, где онможет быть и как он выглядит. Вам грозят серьезные неприятности, Заласта.

– Вы весьма сообразительны, ваше величество. Вы мыслитекуда расторопнее, чем мои соратники.

– Это не так уж трудно, Заласта. Ты окружил себянедоразвитыми идиотами. Которая именно искра моего гения поразила тебя сильнеевсего? Стирик слабо усмехнулся.

– Ты мне по душе, Элана, – сказал он. – Тебене занимать отваги и силы духа. Мои недоразвитые идиоты еще не постигли доконца всего значения уловки твоего мужа. Если он каким-то образом сумел сделатького-то похожим на себя, он наверняка смог изменить и собственные черты.

– Он всегда это умел, Заласта. Он обрел этот опыт вовремя пребывания в Рендоре. Тебя это застало врасплох, верно? Я бы посоветовалатебе бежать куда глаза глядят, и поскорее.

– Я и так скоро, очень скоро уезжаю, но ты поедешь сомной. Прикажи своей камеристке, чтобы готовилась к путешествию.

– Что ты такое говоришь? – Скарпа с трудомподнялся на ноги. – Она никуда не поедет! Обмен должен состояться здесь!

– Кретин! – презрительно фыркнул Заласта. –Неужели ты и впрямь полагал, что я позволю тебе этим заняться? Я не намеренподпускать тебя к Беллиому ближе, чем на пять миль.

Скарпа воззрился на него, разинув рот.

– Это всего лишь попытка спасти тебе жизнь, идиот!Беллиом уничтожит тебя в тот миг, когда ты коснешься его.

– Нет, не уничтожил бы, если б у меня были кольца. Онизащитили бы меня! – В глазах Скарпы метался исступленный страх.

– Кольца – подделка! – презрительно усмехнулсяЗаласта. – Они не имеют никакой власти над Беллиомом.

– Ты лжешь!

– А тебе отчаянно хочется в это верить, Скарпа? Тысчитал, что довольно надеть пару колец, чтобы обрести власть над величайшеймощью во вселенной? Гвериг, карлик-тролль, смастерил кольца по наущениюБеллиома. Они должны были уверить тролля, будто у него есть хоть какая-товласть над камнем. Это Беллиом подсказал Гверигу сделать кольца, а затемподтолкнул Афраэль похитить их. Кольца настолько поглотили всеобщее внимание,что никто из нас даже не попытался похитить Беллиом из талесийской короны.

Скарпа вдруг пренебрежительно фыркнул:

– Вот ты и перехитрил сам себя, старик! Если Беллиомтак опасен, то как могли талесийские короли прикасаться к нему и оставаться вживых?

– Да потому что сам Беллиом – живой, дубина! Онобладает сознанием. Он убивает лишь тех, кого хочет убить, – и уж тынаверняка попал бы в их число. Ты мой сын, и даже меня все время тянетприкончить тебя. Так у тебя, стало быть, была сумасшедшая мысль попростусхватить Беллиом и начать ему приказывать? – Скарпа виноватопобагровел. – Неужели до твоей тупой башки не дошло, что только бог – илиАнакха – может без опасности для жизни взять в руки Беллиом и приказывать ему?Я-то понял это еще столетие с лишним назад. Почему еще, как ты думаешь, ясвязался с Азешем или Киргоном? Из религиозных побуждений? – Заластажестко усмехнулся. – И ты, Скарпа, впрямь решил, что Беллиом сделает тебяравным мне противником? Ты ведь хотел надеть кольца, схватить Беллиом и велетьему убить меня, так ведь? Я почти жалею, что тебе это не удалось. С какимнаслаждением я смотрел бы на твое лицо, когда Беллиом медленно обращал бы тебяв камень! – Заласта выпрямился. – Ну, довольноразговоров, – сказал он и двинулся к двери. – Входите! Все!

Люди входили в комнату неуверенно, с откровенной боязнью,бочком протискиваясь в дверь. Крегер был до того напуган, что вдруг протрезвел,Элрон съежился от страха. Третьим был жилистый длиннобородый стирик с мохнатымибровями и глубоко посаженными горящими глазами.

– Ну что ж, господа, – сказал Заласта, –новое обстоятельство призывает нас переменить наши планы. Мы с сыном обсудиливсе, и он решил, что хочет остаться в живых, потому что согласился подчинитьсямоим приказам. Я намерен увезти королеву и ее служанку в безопасное место.Натайос более не безопасен, Спархок может оказаться где угодно, и, насколько яего знаю, он уже здесь. Я хочу, чтобы вы трое остались со Скарпой. Продолжайтепосылать письма ложному Спархоку. Пусть наши враги не догадываются, что мы ихраскусили. Дайте мне пару дней, а затем пошлите приказ в Панем-Деа. Пустьприготовят достойные покои для двух весьма значительных дам. Потом подождитееще два дня и пошлите в Панем-Деа закрытую повозку. Эти кретины в Панем-Деапонятия не имеют о сохранении тайны, так что весть о вашем послании разойдетсяпо всей Южной Арджуне прежде, чем прибудет ваш гонец. Кизата, я хочу, чтобы тызорко присматривал за моим сумасшедшим отпрыском. Если он не будет в точностиследовать моим приказам, призови из преисподней кого-нибудь из слуг Азеша– пусть прикончит его. Будь поизобретательней, старина. Выбери самогожестокого и жуткого демона, какого только сможешь отыскать. Если Скарпа хотьраз нарушит мой приказ, я хочу, чтобы он умирал долго, очень долго, и чтобы еговопли были слышны до самого Материона.

Мертвенные глаза Кизаты вспыхнули огнем жестокогопредвкушения, и он с отвратительной усмешкой взглянул на уже совсем пришедшегов чувство Скарпу.

– Я позабочусь об этом, Заласта, – заверил онгулким голосом. – Я знаю одного демона, который как раз сгодится для этойцели.

Скарпа испуганно отпрянул.

– Куда же ты повезешь пленниц, лорд Заласта? –пролепетал Элрон. – Где ты сможешь быть в безопасности от мстительногочудовища по имени Анакха?

– Тебе, Элрон, это незачем знать, – ответилЗаласта. – Пандионцы, говорят, допрашивают пленников с особеннойжестокостью. Того, что ты не знаешь, ты не сможешь им сказать – даже если тебяподвергнут пытке.

– Пытке? – Глаза Элрона расширились, и голос егосорвался на испуганный взвизг.

– Это реальный мир, Элрон, а не романтическая сказка.Театральным позам и драматическим сценам пришел конец, но я уверен, что все мыс восторгом будем взирать на то, как героически ты перенесешь муки, которымтебя, без сомнения, подвергнут, когда поймают.

Элрон отшатнулся, едва не теряя сознание.

Ее высочество наследная принцесса Элении Даная сидела взадумчивости на подоконнике отдаленного окна на одном из верхних этажей замкаее матери. Снаружи бушевала непогода, и порывистый ветер гонял по лужайкамопавшие листья, точно перепуганных бурых мышей. Рассеянно поглаживая мурлычущуюкошку, Даная размышляла об условиях, выборе и возможностях.