Его ответ потонул в шуме – тут же, как водится по нынешним временам, кто-то заржал, кто-то «оскорбился в святых чувствах». И все сцепились в пылкой дискуссии, готовой вот-вот перерасти в мордобой.

Катя пыталась перекричать ор. Она кивнула стоявшему у дверей зала для совещаний капитану Первоцветову.

Тот исчез за дверью, и через минуту на пороге зала закипела еще одна свара.

– Туда нельзя, я говорю вам, туда нельзя! Там брифинг! Пресса!

– Чего ты мне рот затыкаешь? Я право имею! Пусть все знают!

Дежурный по ОВД преграждал путь в зал Маргарите Добролюбовой. В куртке нараспашку, взлохмаченная, красная, она снова распространяла вокруг себя ядреный водочный дух, едва держась на ногах. И орала что есть сил:

– Слушайте меня, это все обман! Не виноватый он! Не убивал он мою дочку!

Журналисты прекратили гвалт, насторожились.

– Вы пьяны, покиньте помещение! Вы в стельку пьяны! – шипел дежурный, напирая на Добролюбову и выдавливая ее назад, за дверь зала, в коридор. – Уходите сейчас же!

– Не заткнешь мне рот, мне правда дороже! Чего невинного человека в тюрьму бросать? Не убивал Казанский мою дочку Аглаю! Я доказать могу! У меня доказательство есть! Я вот пойду домой и найду, докажу вам!

– Идите, идите домой! – дежурный вытолкнул ее в коридор, отсекая от нее журналистов, которые уже устремились следом, чуя новую сенсацию.

– Какие основания у вас есть говорить о невиновности Казанского?

– А кто она такая?

– Мать первой жертвы, убитой три года назад.

– Какое доказательство вы имели в виду?

– Почему вы заступаетесь за Казанского?

– Она пьяна, – увещевал журналистов дежурный. – Не пойми что болтает! Она же лыка не вяжет!

Вместе с еще одним полицейским они под руки повели упиравшуюся Маргариту Добролюбову к дежурной части, продолжая отсекать от нее настырную прессу.

Дежурный звонил по мобильному в больницу, прося приехать «Скорую» и забрать невменяемую из отдела. Он спорил, повышал на глазах журналистов голос: как это нельзя приехать? Сделайте ей укол хотя бы! Она в сильной степени опьянения, чуть брифинг не сорвала!

«Скорая», несмотря на все пререкания, приехала на удивление быстро. Орущую матом Добролюбову запихали туда.

Журналисты валом повалили из ОВД. Полковника Гущина и Катю уже мало кто слушал. Журналисты названивали по мобильным, отправляли набитый текст статей «срочно в ленту» в мессенджерах и электронке. Местный телеканал «Горьевский курьер» делился перед камерами возбужденными комментариями:

– В деле арестованного по обвинению в убийствах замглавы Горьевска Андрея Казанского неожиданный поворот – мать первой жертвы Аглаи Добролюбовой Маргарита Добролюбова прорвалась на брифинг и заявила о невиновности арестованного градоначальника! Полиция пока для комментариев недоступна. Те полицейские источники, с которыми нам удалось связаться, подчеркивают факт нахождения Добролюбовой в алкогольном опьянении и призывают не относиться к ее словам всерьез. Пусть мать первой жертвы алкоголичка, но, как известно, что у пьяного на языке, то и… Одно очевидно: дело о горьевских убийствах далеко не закончено, возможно, вскоре нас ждет обнародование каких-то новых улик и доказательств.

– Ну ладно, – тихо сказал Кате полковник Гущин, – эта часть пути нами пройдена. К вечеру новости разлетятся как пух. И весь город узнает, что произошло на брифинге, что она кричала. Нам остается лишь ждать.

Машина полковника Гущина остановилась возле «Скорой». Рядом стояла машина оперативников Главка. Они находились на опушке густого леса, рассеченного просекой, уводящей от Горьевска.

Капитан Первоцветов, сидящий за рулем «Скорой», скинул синюю куртку медбрата. Он успел переодеться в гражданское – черную толстовку и джинсы. Катя обратила внимание на его щегольские новые слипоны, какие носят яппи в выходные. А потом она сообразила: у этой обуви мягкая резиновая подошва, в них удобно двигаться в доме совершенно бесшумно, легче даже, чем в кроссовках.

Он распахнул двери «Скорой». Маргарита Добролюбова сидела там вместе с оперативником, тоже одетым медбратом. И пила из бутылки ягодный морс.

– В горле пересохло от ора, – сообщила она полковнику Гущину. Он подошел к «Скорой» вместе с Катей и Анфисой.

– Вы отлично справились, спасибо вам. Я даже подумал… это…

– Что я опять бухая? – Марго усмехнулась. – Капитан-красавчик мне водкой все волосы намочил и намазал меня ею, как духами. А выпить не дал. Строгий. «Речь о вашей безопасности, повремените…»

Она покосилась на капитана Первоцветова.

Катя вдохнула стылый лесной воздух и водочное амбре…

Все эти ухищрения и перемещения «Скорой» потребовались, дабы помешать журналистам, алчно искавшим контактов с «матерью первой жертвы», чтобы допросить о ее заявлении и улике, о которой она упомянула. Большая часть журналистов рванула сразу в городскую больницу. Но в регистратуре им лишь сухо сообщили, что из ОВД никого в стационар по неотложке не доставляли.

Прежде чем вернуть Маргариту домой, на улицу Труда, и сесть в засаду, полковник Гущин ждал вестей о том, что все журналисты из Горьевска уехали, а местные занялись своими делами, бросив розыски скандальной пьяницы.

Они ждали в лесу, вдали от любопытных глаз. Первоцветов на планшете нашел сайт «Горьевского курьера». Тот уже разразился сенсацией о брифинге по аресту Казанского. Маргарита Добролюбова в статье тоже упоминалась – все, что случилось на брифинге, подавалось со смаком. Местное телевидение подготовило сразу несколько выпусков новостей.

Пока тянулось ожидание, полковник Гущин сначала обстоятельно инструктировал Маргариту о том, что она должна делать и чего ни в коем случае не должна. А потом задал вопросы, которые давно просили ответов:

– Скажите, ваш квартирант, Денис Нилов, когда пришел к вам снимать жилье, он… знал уже, что вы потеряли дочь? Или это стало ему известно от вас?

– Сначала-то я не поняла. Он все на ее фото смотрел на комоде. Ну а потом мы как-то разговорились, он вина мне купил – добрая душа. Знал он, что Аглая умерла, поэтому и дом мой выбрал, чтобы поселиться.

– А откуда он это знал? Ему кто-то в городе сказал?

– Ему сказал приятель. Покойный. Денис мне сам об этом рассказал. Приятель отсюда родом и связи не терял с городом. С Горьевском никто связи не теряет. Лишь смерть разлучит нас… – Марго горько усмехнулась. – Только Денис думал, что дочка моя убита. Повешена на башне с часами. А я ему, как и остальным, правды не открыла.

«Вот братец Петруша и снова всплыл со дна», – подумала Катя.

Капитан Первоцветов стоял позади Анфисы. Близко. Вроде бы случайно это вышло.