Оставляя Лондон, Вильгельм Нормандский проявил удивительную предусмотрительность. Он взял с собой в качестве почетных гостей всех тех из англосаксонской знати, кто реально мог возглавить в его отсутствие восстание местного населения. Такими гостями стали Стиганд, архиепископ Кентерберийский, этелинг Эдгар, несостоявшийся преемник престола Гарольда Несчастного, влиятельные северные эрлы Эдвин и Моркар, а также новоиспеченный эрл Вальтеоф, которому были подчинены графства Нортгемптон, Бедфорд и Кембридж.

По сути дела, это были заложники. Все они являлись главами аристократических родов англосаксов, подлинных кланов местной знати, еще обладавшей значительной силой. Архиепископ Стиганд, по сути дела, был главой церкви Англии, рядовые священники которой уже стали высказывали недовольство появлением в рядах церковных иерархов большого числа выходцев из Франции.

Встреча Вильгельма Завоевателя в Нормандии чем-то напоминала народное торжество: люди толпами стояли вдоль дорог, приветствуя правителя и его свиту в праздничных одеждах. Особенно приподнятое настроение царило в тех домах и семьях, откуда кто-то ушел в завоевательный поход и возвратился живым и с военной добычей, часть которой шла на подарки. В церквях молились за упокой душ павших в Гастингской битве и утонувших в морских волнах. Это была типичная бытовая картинка рыцарского Средневековья с его радостями и горестями.

Вильгельм Завоеватель мог быть доволен состоянием герцогства во время своего отсутствия. Жена Матильда вместе с советниками правила Нормандией мудро. Соседи в лице французов Парижа, анжуйцев и бретонцев границы не беспокоили. Подати собирались в полном объеме. В герцогской (теперь королевской) семье все было в полном порядке: дети подрастали, старшему сыну Роберту по прозвищу Коротконогий наступала пора посвящения в рыцари. Ему близилось пятнадцатилетие.

Пасху, которая пришлась на 8 апреля 1067 года, Вильгельм отметил пиром в Фекане, о пышности которого еще долго судили по всей Франции. Были приглашены все рыцари-нормандцы, участвовавшие в походе. На всех вполне хватило «трофейной» серебряной и золотой посуды. Вино пили из кубков, окованных золотом. Сам король поразил собравшихся золотым шитьем своего одеяния. Красовались дорогими одеждами и его бароны.

Возможно, праздничное настроение еще долго бы не покидало Вильгельма Завоевателя, но из Англии стали приходить тревожные вести. И виной всему были не англосаксы, а то нормандское воинство, которое осталось там под начальством Вильгельма Фиц-Осберна и епископа-рыцаря Одо. Ордерик Виталий писал о том с большим откровением:

«Мелкие сеньоры, стоявшие гарнизонами в замках, притесняли жителей высокого и скромного положения, навязывали им незаконные обязательства и всячески унижали их. Надменные наместники короля епископ Одо и Вильгельм Фиц-Осберн не удостаивали англичан того, чтобы выслушать их жалобы или рассудить их. Когда их воины оказывались виновны в грабеже или похищении людей, они своей властью защищали их и, напротив, старались наказать подателей жалоб…»

В первых числах декабря 1067 года король Вильгельм Завоеватель отправился в Англию. Управлять Нормандией он опять оставлял Матильду, которой теперь должен был помогать подраставший сын Роберт. Он по старшинству являлся законным наследником отцовского завоевания.

Зима проходила в неспокойной обстановке. На границе с Уэльсом вспыхивали столкновения с мелкими валлийскими «князьями». В сепаратиста превратился любимец и ближайший сподвижник короля Евстахий, граф Булонский, вдруг вспомнивший о том, что Эдуард Исповедник в 1051 году передал ему право на владение Дувром, городом-крепостью на морском берегу. Граф в сентябре 1067 года овладел городом, но его нормандский гарнизон засел в замке и неожиданной вылазкой выбил противника из Дувра. Не прошло и десяти лет, как мятежник Евстахий, граф Булонский был опять благосклонно принят при королевском дворе.

…Английская земля для завоевателей гостеприимной не оказалась, хотя гастингская виктория выглядела более чем убедительной. В последующие пять лет после своего коронования король Вильгельм I Завоеватель занимался укреплением личной власти на английской земле, которая откровенно не проявляла гостеприимства выходцам с того берега Ла-Манша. Норманны долгое время являлись чужеродным ядром в народонаселении Англии. Историк писал по этому поводу следующее:

«Англичане ненавидели своих завоевателей и жестоко мстили им за угнетение. Вильгельм чувствовал себя во враждебной стране. Поминутно готово было вспыхнуть восстание. Герцогу необходимо было иметь войско, чтобы во всякую минуту затушить восстание».

Местная знать, которая быстро стала ощущать на себе всю тяжесть притеснений завоевателей, уже вскоре стала бунтовать против пришельца из Нормандии, не признавая его законным монархом. Такие возмущения начинались с обнажения оружия против норманнов и кончались кровавым подавлением мятежей вооруженной рукой. Победители при этом не обременяли себя делением восставших англосаксов на «правых» и «неправых». Население замков и окрестных селений избивалось, жилища грабились и предавались огню, скот угонялся, уцелевшие жители искали спасения в девственных лесах, благо их в ту эпоху было много по всей Англии. Из лесных чащоб беглецы возвращались уже на пепелища.

Казалось, что мятежи англосаксонской знати должны были изменить положение в завоеванной стране. Однако новоявленный король имел огромный личный опыт борьбы с мятежными баронами и рыцарями в своем герцогстве. И в новой роли он стал беспощадно подавлять подобные выступления в Англии вооруженной рукой. Причем не просто усмирять своих противников, а подавлять их выступления с беспощадной жестокостью, не щадя ни тех, кто поднял против него оружие, ни их семейств, ни их родовых владений.

…Когда новоиспеченный монарх Англии приступил к приведению севера страны в полное повиновение своей власти, ему пришлось совершать карательные наезды даже на отдельные селения. Хронисты сохранили до нас немало примеров жестокости к тем, кто не склонил голову перед чужеземцами. Считается, что сопротивление англосаксов нормандцам и норманизации их отечества продолжалось два десятка лет. Вильгельм Завоеватель сталкивался с мятежами и волнениями в захваченном королевстве до последних дней своей бурной жизни.

О том народном сопротивлении хронисты сообщают скупо. Такое понятно: мятежники поднимали руку на своего монарха. Все же до нас дошел ряд имен вождей англосаксов из числа их знати, которые мужественно не склонили головы перед завоевателями и вставших во главе отрядов непокорных. Одни из них пали в боях, другим пришлось бежать из Англии, спасаясь от кровавых жестокостей и преследования властей.

Большую известность получили такие военные вожди англосаксов, как Вальтеоф, Хируорд Бодрый и Эдрик Лесовик. Прозвище последнего из них говорит о том, что боролся он со своими людьми против нормандцев в девственных лесах в северной части страны и держался в них долго. Отряды этих предводителей были численно значительны.

Однако нормандцы, сами жившие в местах, изобиловавших лесами, умели подбирать «ключи» к укрытым в чащобах базам мятежных англосаксов. При этом для завоевателей все средства были хороши – от истребления селений до подкупов нужных лиц. Захваченных с оружием в руках англосаксов чаще казнили на месте, чем бросали в замковые темницы.