— В какую игру, черт возьми, вы играете? — спрашивает Гай. Его голос спокойный, но в нем слышится агрессия, а его лицо так близко к моему, что я чувствую тепло его дыхания. — Повторный визит в течение недели, не меньше? Я готов позвонить в полицию. Ваши отпечатки пальцев должны быть повсюду.

— Очень смешно, — говорю я. — Что вы собираетесь сообщить полиции?

— Что вы проникли в мой дом, украли белье моей жены и оставили этот… механизм в моем кармане, — яростно перечисляет он. — Знаете, он еще работал, когда мы вернулись домой!

— Мы были в перчатках.

— Знаю. Одну пару вы оставили в гардеробной комнате моей жены. Мне пришлось взять их с собой на работу, чтобы там выбросить.

— Я была лишь наблюдателем. Единственное, что я делала, — помогала Эмме удалить ее сообщение, составленное для вас обоих, и думаю, вы согласитесь, что я сделала вам одолжение. Подумайте над альтернативой! — Я пытаюсь утихомирить его с помощью логики.

Он кладет руку на затылок и начинает раздраженно тереть его. Я замечаю, что он лысеет.

— Послушайте, простите. В данный момент я в состоянии сильного стресса — Эмма отказывается отвечать на мои звонки, а жена наблюдает за каждым моим движением. Я думаю, вы могли бы как-то предупредить меня! Почему Эмма не сказала мне, что вы знакомы с моей женой и что наши дети ходят в одну школу? — тяжело вздыхает он.

— Я должна была прийти, потому что помогала организовать вечер, — отвечаю я, энергично обводя рукой комнату. — Что же касается Эммы, возможно, этот вопрос вам лучше адресовать ей.

Моя рука ударяется обо что-то твердое, и я оборачиваюсь — как раз в тот момент, когда содержимое бокала проливается на полосатую рубашку еще одного персонажа. Я поднимаю глаза, чтобы посмотреть, знаю ли я человека, перед которым собираюсь извиняться, и чувствую, как знакомая дрожь волнения охватывает мое тело. Роберт Басс промокает остатки жидкости грязным носовым платком.

— Боже, простите! — восклицаю я, поражаясь, как такой маленький бокал мог стать причиной такого большого пятна. — Гай, это Роберт Басс. Его сын учится в одном классе с нашими детьми.

— Следовательно, вы писатель, — холодно произносит Гай после неловкой паузы, и я понимаю, что он, идя по следу, пришел к логическому заключению. — Люси рассказала мне о вас.

— О! — радостно произносит Роберт Басс.

— Мы беседовали об ее лыжном отдыхе в Лес-Мендипс, — говорит Гай. — И нравственности лыжного спорта вне трассы. Как вам известно, здесь возможны лавины.

И он уходит, не говоря больше ни слова.

— Пойду поишу полотенце, — говорю я Роберту Басу, чувствуя себя необычно возбужденной для такой ситуации.

— Какая муха его укусила? — спрашивает он. — Я с вами.

Мы выходим из гостиной в холл. Здесь никого. Все либо в комнате, которую мы только что покинули, либо внизу, в кухне. Я иду в небольшой кабинет рядом с парадной дверью, который помню по визиту на прошлой неделе. Это скорее чулан, но проходит по всей ширине дома и используется как комната для верхней одежды и общее место свалки. В том конце, где окно выходит в сад, есть небольшая раковина. Я хватаю полотенце, мочу его и вручаю Роберту Басу.

— Откуда вы знаете про эту комнату? — спрашивает он, промокая вино. Затем поднимает свой бокал, с которым пришел сюда, и выпивает все, что там осталось, не отрывая от меня взгляда. Он смотрит на край моего платья, там, где оно заканчивается, открывая верхнюю часть плеча, скользит взглядом по этой линии — от верхней части моей груди у шеи и ниже, где грудь прячется под вырезом платья. Он задумчиво покусывает нижнюю губу и смотрит на меня — так пристально, что я невольно отвожу взгляд.

— Интуиция, — отвечаю я.

— Тогда, наверное, вы обладаете хорошей интуицией, — замечает он.

— Иногда, — говорю я.

— Ну, мы определенно пришли сюда проторенной дорожкой, Люси. — Он закрывает дверь поплотнее.

Бывает такой момент в отношениях, когда то, что осталось недосказанным, становится важнее того, что было произнесено. Я как раз только что достигла этого момента с Робертом Басом. Однако мне следовало бы сказать ему, что мои намерения, когда я отправилась на поиски полотенца, были чистыми, и что я не намеревалась заманивать его в эту шикарную гардеробную. Вместо этого я храню молчание. Свет включен, но здесь все равно полумрак. Мы отгорожены от внешнего мира рядами пальто и курток, которые аккуратно висят по обеим сторонам комнаты. Это один из тех моментов, который часто потом вспоминаешь и удивляешься, насколько все могло бы быть по-другому, ступи ты тогда на иной путь. Это время принятия решения.

Он протягивает руку и средним пальцем проводит по той линии, которую минуту назад пожирал глазами, пока не упирается в мягкую ложбинку между моими грудями. Я слышу вздох — звук, который при других обстоятельствах был бы незаметен, и с удивлением обнаруживаю, что он исходит от меня. Удовольствие утонченное. Я чувствую, как мой разум отделился от моего тела и я будто бы наблюдаю все происходящее со стороны. Я прислоняюсь спиной к пальто из овчины и слегка запрокидываю голову, чтобы предоставить доступ к нижней части моей шеи. Теперь и я тоже покусываю нижнюю губу. Я хочу, чтобы он не останавливался, но и отвечать на эту провокацию не хочу.

Он убирает палец, и я снова вздыхаю, потому что каждая часть моего тела требует большего внимания. Потом я вижу, как он наклоняется ко мне. Он опирается одной рукой на стену, другую засовывает мне под платье, медленно спуская его с моего плеча и обнажая верхнюю часть тела. Я дрожу от предвкушения удовольствия. Риск быть обнаруженными только добавляет возбуждения, и я удивляюсь, каким образом в течение стольких лет мне удавалось избегать подобных любовных свиданий. Он наклоняется ко мне. Рука, что была у меня на плече, теперь находится на уровне моей лопатки и прижимает меня к нему. Мы собираемся целоваться. И тут раздается стук в дверь.

— Люси, вы там? — слышится снаружи мужской голос. — Люси?

Страх быть обнаруженной медленно гаснет: это не Том и не жена Роберта Басса. Но стук такой настойчивый, что неминуемо привлечет внимание других гостей.

Я иду к двери и приоткрываю ее. Знаменитый Папа!

— Ш-ш-ш! — Я прикладываю палец к губам.

— Вам не нужно таиться на вечеринке! — восклицает он, протискиваясь в дверь. — Я знал, что это вы, Суини. Я был в саду, заглянул в окно и узнал ваше платье.

— В саду? — переспрашиваю я.

— Я подумал, что вы тут балуетесь «коксом», — продолжает он.

— Балуюсь «коксом»? — опять эхом спрашиваю я.

— Вы собираетесь все время повторять за мной?

Он закрывает за собой дверь. Роберт Басс отодвинулся вглубь и стоит, спрятавшись за каким-то длинным пальто рядом с раковиной. Я вижу его ноги, торчащие из-под полы, среди нескольких пар «веллингтонов» и другой обуви. У Знаменитого Папы, однако, оказывается собственная программа развлечений. Он достает из кармана пиджака кредитную карту и маленький мешочек с белым порошком. Заперев дверь, он быстро садится на маленький стульчик, берет какой-то журнал из стопки у двери и решительно начинает выкладывать кокаиновую дорожку. Он великодушно пододвигает мне журнал, но я отрицательно мотаю головой: