— Они похожи на шотландские пихты! — благоговейно ахнула Софи при виде исполинских деревьев, которые невероятным образом вцепились в голые скалы, оплетая камни кольцами корней.

Мельком взглянув на Рафи, Софи тоскливо улыбнулась и отвела глаза. В пути они почти не разговаривали, видимо, она была чем-то сильно озабочена. Вероятно, Тэм предупредил ее, чтобы она не была с ним чрезмерно дружелюбна, — старый друг тоже стал чураться его, чтобы угодить Брекнэллу. Рафи это огорчало, но по-настоящему его злила назойливая фамильярность Брекнэлла, которую тот демонстрировал по отношению к Софи. Тэм, похоже, не обращал внимания на то, какой скованной становится его жена в присутствии их начальника. Брекнэлл постоянно касался ее и делал двусмысленные замечания. Рафи раньше этого не замечал, хотя и слышал рассказы о том, как охоч Брекнэлл до британских женщин в Индии, когда его жена уезжает на лето в горные поселения. На месте Тэма он бы бросился с кулаками защищать честь Софи, наплевав на продвижение по службе. Но Рафи понимал, что не имеет никакого права защищать красавицу жену Тэма.

Поэтому он часто уезжал вперед со слугами, подыскивающими место для будущей стоянки или направляющимися в близлежащие ущелья, чтобы настрелять куропаток и ланей на ужин. Рафи следил за тем, чтобы лошади и мулы хорошо отдыхали после дня пути и не обращал внимания на распоряжение Брекнэлла спутывать им усталые ноги, чтобы они не разбредались по склонам крутых скал.

В одну из холодных ночей, когда Брекнэлл пил, сидя перед своей палаткой, Рафи подошел и ослабил поводья у норовистой арабской кобылы своего начальника. Непривычное к горам животное было привязано к высокой ветке, не имея возможности щипать сочную траву у себя под копытами. Лошадь мерзла, дрожа взмокшими за день пути боками.

— Вот так. Хорошая девочка, — прошептал Рафи ей на ухо, обтерев дрожащую кобылу и накрыв ее одеялом.

Тихо заржав, лошадь опустила морду в принесенный Рафи таз с водой и стала жадно пить. Вдруг Брекнэлл, шатаясь и спотыкаясь о растяжки палатки, пошел в их сторону.

— Что, черт возьми, ты делаешь, Хан?! — взревел он.

— У Ариадны была слишком короткая привязь, — спокойно ответил Рафи. — Я обтер ее и дал ей попить.

— Убери от нее руки! — промычал Брекнэлл, отталкивая его. — Хотел украсть ее, да?

— Конечно нет, сэр.

Брекнэлл окликнул конюха:

— Эй ты, ленивый дикарь! Иди сюда!

Рафи с яростью наблюдал за тем, как Брекнэлл, дернув за поводья, развернул лошадь и, сильно ударив животное ладонью по крестцу, толкнул ее к спешащему конюху.

— Привяжи ее снова, — приказал ему пьяный хозяин и, качаясь, пошел к своей палатке.

Рафи помог перепуганному лахорскому мальчишке успокоить взволнованное животное, тихо, но твердо инструктируя его на пенджаби.

— Вот так нужно привязывать, не короче. И никогда не оставляй ее неукрытой на всю ночь. В горах даже в сезон дождей температура может опускаться ниже нуля. Нам, жителям Лахора, трудно представить холодную ночь в это время года, правда?

Юный конюх кивнул и улыбнулся, ободренный доверительным тоном Рафи.

— Лошадь не уйдет далеко, если она как следует накормлена и напоена. Понял, приятель?

* * *

Софи раздражали прорезанные в склонах гор узкие дороги, с одной стороны которых возвышалась темная стена камня, а с другой зияла головокружительная бездна. Далеко внизу расстилалась долина. Они уже не первый день ехали, при этом картина не менялась: глубокое ущелье с бушующим потоком, пересекающие дорогу реки и водопады, которые они переходили по качающимся веревочным мостам, и бесконечный темный лес, простирающийся до заснеженных горных вершин и далеких ледников. Топот длинного каравана вьючных животных и лязг металлической посуды, в тишине, казалось, звучавшие еще громче, чем обычно, производили гнетущее впечатление.

Иногда им встречались тибетские торговцы в толстой шерстяной одежде, с корзинами полными товаров. Корзины были пристегнуты ремнями к их головам. Торговцы вертели в руках молитвенные барабаны. Брекнэлл приказывал им освободить дорогу, и они каким-то образом умудрялись удерживаться крепкими босыми ногами на скалистом краю в нескольких дюймах от пропасти, давая экспедиции проехать.

С каждым днем Софи все сильнее ненавидела начальника Тэма. Даже ее муж начинал ворчать по поводу постоянных пьянок Брекнэлла и его скабрезных шуток.

— Когда он на работе, ничего этого нет. Наверное, таким образом он выпускает пар.

Софи невыносимо было находиться рядом с этим человеком, но он ее находил и ехал рядом. Несколько дней назад она подслушала перебранку Брекнэлла с Рафи и заметила, что индийца все больше раздражало грубое обращение начальника с пугливой лошадью Ариадной.

Сейчас они въезжали на очередной подвесной канатный мост. Софи с тревогой наблюдала за тем, как Ариадна, топнув копытом об землю, отказалась идти вперед, пугая остальных лошадей. Брекнэлл тут же поднял кнут и стегнул кобылу: раз, два, три. Лошадь поднялась на дыбы, едва не сбросив седока. Брекнэлл вцепился в ее гриву двумя руками, уронив кнут, тут же улетевший в пропасть.

Соскочив со своей лошади, Рафи бросился вперед.

— Доверьте ее мне, сэр! — закричал он. — Она напугана.

Не дожидаясь разрешения, Рафи стащил с себя рубаху и, накинув ее на глаза кобыле, взялся за поводья. Затаив дыхание, Софи наблюдала за тем, как, рискуя получить удар копытом от обезумевшего животного, лесник пытался подчинить его своей воле. Лошадь потащила его к краю обрыва, и у Софи замерло сердце. Другие лошади нервно рыли копытами землю, заразившись страхом Ариадны.

— Тише, тише, — уговаривал ее Рафи.

В считаные минуты ему удалось успокоить лошадь, и он повел ее по раскачивающемуся мосту. За ним шел багровый от унижения Брекнэлл, готовый вот-вот взорваться.

— Думаю, Ариадна близорука, — объяснил Рафи, помогая начальнику снова влезть в седло. — Она чувствует бездну, но не видит противоположного края. Я скажу конюху, чтобы он сделал ей шоры, тогда у вас больше не будет с ней никаких затруднений.

— Близорука? — захохотал Брекнэлл. — Никогда не слышал подобной ерунды. Я сам управлюсь со своей лошадью, Хан.

Наклонившись вперед, он прищурился и прибавил вполголоса:

— Ты еще пожалеешь, что выставил меня дураком. Ты, туземный выскочка! Твоя песенка спета.

Софи видела, как Рафи отскочил, словно от удара. Его зеленые глаза горели гневом. Она гадала, что такого оскорбительного сказал ему Брекнэлл. Они двинулись дальше друг за другом, а Рафи пошел назад по мосту к своему горному пони. Софи хотела вернуться и поговорить с ним, но тут было слишком узко, чтобы можно было развернуться, и она продолжила движение вперед.

Солнечный зной отражался от каменной стены рядом с ними, и под рубашкой и бриджами для верховой езды сбегали ручейки пота. Тошнота и слабость усиливались. Повернув, из яркого солнечного света они неожиданно попали в сумрак. Температура стремительно понизилась. Они увидели замерзший водопад. С выступающей скалы свисали куски льда.