Князь В. Шаховской в своих мемуарах писал: «Заветной мечтой Великой Княгини Марии Павловны являлось видеть одного из своих сыновей на Российском Престоле». По свидетельству В.М. Пуришкевича, «они (т. е. Мария Павловна и её сыновья. – Е.П.) не оставили мысли о том, что Корона России когда-нибудь может перейти к их линии, и не забыть мне рассказа Ивана Григорьевича Щегловитова о том, как в бытность его министром юстиции к нему однажды разлетелся Великий князь Борис Владимирович с целью выяснения вопроса: имеют ли по законам Российской Империи право на престолонаследие они, Владимировичи, а если не имеют, то почему. Щегловитов, ставший после этого разговора с Великим князем Борисом Владимировичем предметом их самой жестокой ненависти и получивший от них кличку Ваньки Каина, разъяснил Великому Князю, что прав у них на престолонаследие нет вследствие того, что Великая Княгиня Мария Павловна, мать их, осталась и после брака своего лютеранкой. Борис уехал, но через некоторое время представил в распоряжение Щегловитова документ, из коего явствовало, что Великая Княгиня Мария Павловна из лютеранки уже обратилась в православную».

Великий князь Владимир Александрович с супругой Марией Павловной и детьми. 1884 г.

Салон Марии Павловны славился как очаг всевозможных сплетен и слухов, объектами которых была императорская семья, и прежде всего Александра Фёдоровна. Хозяйка салона устраивала роскошные балы и пыталась играть роль «первой леди» империи. Её драгоценности затмевали украшения других дам царской династии, а на своих приёмах она ввела игру в рулетку, причём приглашала не только лиц аристократического происхождения, но также многочисленную богему и нуворишей (последнее в высшем свете считалось недопустимым).

«…На завтраке у Великой Княгини, – вспоминал М.В. Родзянко о времени конца 1916 года, – я застал её вместе с её сыновьями, как будто бы они собрались для семейного совета… Наконец, когда все перешли в кабинет и разговор всё ещё шёл в шутливом тоне о том о сём, Кирилл Владимирович обратился к матери и сказал: “Что же Вы не говорите?” Великая княгиня стала говорить о создавшемся внутреннем положении, о бездарности правительства, о Протопопове (министр внутренних дел. – Е.П.) и об Императрице. При упоминании её имени она стала более волноваться. Находила вредным её влияние и вмешательство во все дела, говорила, что она губит страну, что, благодаря ей, создаётся угроза Царю и всей Царской Фамилии, что такое положение дольше терпеть невозможно, что надо изменить, устранить, уничтожить… Желая уяснить себе более точно, что она хочет сказать, я спросил: “То есть как устранить?” – “Да, я не знаю… Надо что-нибудь предпринять, придумать… Вы сами понимаете… Дума должна что-нибудь сделать… Надо её уничтожить…” – “Кого?” – “Императрицу”».

А В.Н. Воейков так описал действия Марии Павловны в феврале 1917 года: «В этот самый (22 февраля. – Е.П.) и ближайшие дни многие дамы высшего общества, строго судившие в своих салонах Царскую Чету и членов Правительства, стали усиленно выезжать на Кавказ, напоминая крыс, бегущих с корабля перед его гибелью. Великая Княгиня Мария Павловна Старшая, прощаясь перед отъездом в Кисловодск с генералом Б., получившим новое назначение в Крыму, сказала: «Вас я увижу, так как предполагаю вернуться в Петроград через Симферополь; в Петроград же вернусь только тогда, когда всё здесь будет кончено». Осталось тайной, как именно она себе рисовала счастливый конец, который даст ей возможность вернуться в Петроград».

Февральская революция застала её уже в Кисловодске. Это не спасло Марию Павловну от кратковременного домашнего ареста, после чего 19 марта она послала в адрес председателя Временного правительства князя Г.Е. Львова телеграмму: «Признавая вполне законным Временное правительство России, я имею себе в обязанность вас об этом уведомить». Надо заметить, что среди всех подобного рода телеграмм и обращений, направленных Романовыми новой власти, заявление Марии Павловны выглядит самым сдержанным и осторожным.

В Кисловодске с матерью находился и сын Андрей, потом приехал другой сын – Борис. Положение там балансировало на грани критического, и некоторое время сыновьям Марии Павловны приходилось скрываться от большевиков в одном из кавказских горных аулов, но потом появились белые войска, и жизнь потихоньку стабилизировалась. Борис оставил мать и брата и уехал в Анапу, а оттуда за границу. Великая княгиня оставалась на родной земле до последнего, надеясь на успешные действия белых и поворот в сторону монархии. Но когда все призрачные надежды рухнули, она в личном поезде отправилась в Новороссийск. Через полтора месяца, в конце февраля 1920 года, Великая княгиня на одном из иностранных кораблей покинула Россию.

Недолго пробыв на Французской Ривьере, она перебралась в Швейцарию, потом снова во Францию. Вскоре Мария Павловна скончалась в небольшом курортном городке Контрексвилль на юге Франции, похоронили её там же, в специально построенной православной часовне. До сих пор в Контрексвилле существует улица «Rue Grande Duchesse Vladimir» («Улица супруги Великого князя Владимира»), названная в её честь. Любопытно, что семья Владимира Александровича, в отличие от других семей романовского рода, не слишком бедствовала в эмиграции, благодаря драгоценностям Великой княгини, удачно вывезенным из России англичанином Альбертом Стопфордом и разделённым затем на четыре части между Марией Павловной и тремя её сыновьями. Был сохранён от разграбления в первые послереволюционные годы и замечательный дворец Владимира Александровича в стиле итальянского Ренессанса на Дворцовой набережной в Петербурге (ныне Петербургский Дом учёных), поскольку Великая княгиня предусмотрительно оставила его на попечении одного из иностранных посольств.

Литература:

Думин С.В. Романовы. Императорский Дом в изгнании. М., 1998.

Корнева Г. Н., Петрицкий В. А., Чебоксарова Т.Н. Санкт-Петербургский дворец великого князя Владимира Александровича. СПб., 2001.

Крылов-Толстикович А.Н., Барковец О.И. Великий князь Владимир Александрович. Страницы биографии. СПб., 2010.

85/69. Алексей Александрович (2/14.01. 1850 г., СПб. – 1/14.11.1908 г., Париж, похоронен в Великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора).

Служил в Гвардейском экипаже, капитан 1-го ранга (22.07.1873 г.), командующий Гвардейским экипажем (с 1873 г.), контр-адмирал (9.06.1877 г.), участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. в должности начальника всех морских команд на Дунае (награждён орденом Святого Георгия 4-й степени), генерал-адъютант (19.02.1880 г.), главный начальник флота и Морского ведомства (с 20.05.1881 г.), вице-адмирал (26.02.1882 г.), генерал-адмирал (15.05.1883 г.), адмирал (1.01.1888 г.), в отставке с 2.06.1905 г. Член Государственного совета (с 1.01.1881 г.), Комитета министров (с 4.01.1892 г.). Почётный член Петербургской Академии наук (5.12.1875 г.)

Великого князя Алексея Александровича с юных лет готовили к военно-морской службе. В день, когда он родился, его зачислили в состав Гвардейского экипажа, а в 7 лет он уже стал мичманом. Воспитателем мальчика был видный российский моряк – будущий адмирал Константин Николаевич Посьет (1819–1899). Прежде всего Алексея знакомили с «живой практической стороной морского дела». В своё первое плавание на яхте «Штандарт» он отправился из Петергофа в 1860 году. В 17 лет исполнял должность вахтенного начальника, к тому времени плавал уже седьмую «кампанию». Вместе с остальными матросами Великий князь делил все трудности военно-морской службы. Проявлял настойчивость, решительность и немалую смелость. В 1868 году фрегат «Александр Невский», на борту которого находился Алексей Александрович, во время плавания по Северному морю попал в кораблекрушение. Великий князь вёл себя в высшей степени достойно. На предложение Посьета первым покинуть тонущий корабль ответил решительным отказом и переправился на берег только после всей команды, оставаясь с Посьетом на борту до последнего.