Ганс сразу увидел обоих и понял, что лучшего момента не будет. Он, дружески кивнув охраннику на входе, прошел в здание и поднялся в зал. У дверей балкона его, естественно, тормознули. Вежливый, но решительный человек с военной выправкой молча заступил дорогу.

– Мне нужно передать кое-что на словах, – нахально сказал Ганс, кивая в сторону Сударя. – Срочное дело.

– Все передачи – на телефон, – равнодушно ответил телохранитель, даже не глядя на Ганса.

– Ну что, я сейчас телефон искать побегу? – пожал плечами Ганс. – Срочное же дело.

– Тогда говори мне, я передам.

– Что там такое? – раздался рокочущий бас Сударева, который услышал препирательства. – В чем дело?

– Мне надо вам кое-что показать! – не растерялся Ганс. – Всего на минутку. Дело важное.

На лице Сударева мелькнуло удивление, он переглянулся с Тритоном.

– Ну, показывай.

– Это не здесь. – Ганс уже сам испугался собственного нахальства. – Это у меня в машине. Вон тот фургон, видите?

– Вижу. И что там?

– Нужно спуститься. На словах не расскажешь.

У Сударева окаменело лицо. Он обратил на Ганса сузившиеся, полные злого недоумения глаза.

– Ты хочешь, чтоб я пошел туда? – раздельно проговорил он. – Чтоб я лазил с тобой по твоему вонючему фургону?

– Дело важное, – пробормотал Ганс, которому уже поздно было отступать.

– Избавься от него, – сказал Сударев телохранителю и отвернулся.

– Вы такого еще не видели! – в отчаянии воскликнул Ганс, отступая под железным натиском. – Это бешеные деньги!

– Да? – Сударев вдруг усмехнулся. Этот настойчивый парень в какой-то момент заинтересовал его. – Ладно, сходи взгляни, что у него там, – велел он охраннику.

– Нет, вы сами должны увидеть. – Ганс уже почти умолял. На него начали обращать внимание люди из-за столов.

– Да пойдем поглядим, – с усмешкой сказал вдруг Тритон, которому стало интересно, что там такое в машине. – Все равно уже ехать пора.

– Ну ладно уж... – неохотно ответил Сударь. – Идем прогуляемся...

Ганс ликовал. Еще минуту назад он почти не верил, что у него это получится, но упорство взяло свое.

Вместе с Сударем и Тритоном к машине спустились целых четыре телохранителя, которые поглядывали на Ганса с ясно различимой неприязнью и подозрением. Ему же было на них наплевать.

Он подошел к машине и распахнул заднюю дверь. Зрители вгляделись в полумрак фургона, затем дружно отпрянули.

– Он на цепи, – сквозь усмешку сказал Ганс. – Не выскочит.

– И что это? – выдавил ошарашенный Сударев, глядя из-за спин таких же ошарашенных охранников. Жуткое колючее существо, затаившееся в полумраке, неподвижными желтыми глазами глядело на зрителей. Иногда оно вздрагивало, и тогда костяные иглы бились друг о друга, производя какой-то зловещий звук.

Ганс заметил, что двое охранников сунули руки под пиджаки, держась за пистолеты.

– А вы стрельните по нему разок, – предложил он. – Он пулю держит.

Существо вдруг задвигалось, вжалось в угол и часто-часто заморгало. А затем произошло вовсе невероятное. Из горла его донесся хрип, в котором можно было различить слова:

– Не надо стрелять... Пожалуйста, не надо...

Даже железобетонные охранники побледнели. Они затихли, судорожно сведя пальцы на пистолетах, готовые всадить сотню грамм свинца в говорящее чудище, если только оно посмеет слишком резко шевельнуться. Тритон стоял с открытым ртом, не издавая ни звука. Недоеденный шашлык вывалился из его руки.

– Так, – проговорил Сударев, мало-мальски справившись с первым испугом. – И что дальше?

– Дальше – я пас, – ответил Ганс. – Дальше вы сами придумывайте. Вы – голова, а я так... Я только думаю, что на этом можно чемоданы денег срубить. А вы сами решайте – в цирке его показывать или сажать на цепь дом охранять... А если на разбор десяток таких зверушек выставить?

– И ты хочешь получить за него долю? – утвердительно спросил Сударев.

– Хотелось бы, – хмыкнул Ганс. – Наверно, какой-нибудь заграничный институт за него целый грузовик «зелени» выставит.

– Да-да-да, понимаю, – пробормотал Сударев. – Ну, конечно, сам ты его толком пристроить не сможешь.

Он немного посторонил охранника и выступил на шаг вперед. Затем громко сказал в глубь фургона:

– Эй! Слышишь меня?

– Слышу, – прохрипело чудище.

Сударев вдруг тяжело задышал. Ему стало не по себе: он уловил что-то жуткое и вместе с тем знакомое. То ли взгляд неподвижных желтых глаз, то ли нотки в голосе... Ерунда, чушь, какие там могут быть нотки? Но все равно, ему захотелось немедленно уйти из-под этого зловещего взгляда.

– Где ты его поймал?

– Ну... – замялся Ганс. – Есть местечко.

– Надо понимать, начинается деловой разговор? – через силу усмехнулся Сударев. – Хорошо, я подумаю. Оставь телефон.

В это время Гоша Тритон, наконец оттаявший, с ухмылкой поднял упавший шашлык и швырнул его в фургон. Колючий уродец быстро-быстро задвигал конечностями, схватил мясо и принялся шумно жевать.

– Ну, пацан, – покачал головой Тритон, – ты бы хоть кормил его.

Он оглянулся и заметил двух поваров, которые с перекошенными физиономиями наблюдали из окна кухни.

– Э, мужики! – зычно позвал Тритон. – Тащите сюда все объедки. Ну, чего смотрите? Быстро, быстро!

Через минуту повара с побледневшими лицами и дрожащими коленями принесли большую алюминиевую кастрюлю с костями и мясными обрезками.

– Во! – одобрительно сказал Тритон. – Ну, ставьте туда, к нему...

Повара, покрываясь холодным потом, оставили кастрюлю в фургоне и бросились обратно на кухню, пока Тритон не придумал что-нибудь похуже. Например, кормить эту жуткую тварь с руки.

Впрочем, это не потребовалось. Уродец, громыхнув цепью, сам дотянулся до еды и принялся жадно рвать мясо зубами.

Сударев этого уже не застал, поскольку поспешил уйти. Он сидел в машине и оттирал платком лоб, пребывая в полном замешательстве. Жизнь уже клонится к закату, а, оказывается, еще возможны такие сюрпризы! Какое-то быдло с перебитым носом подлезает к нему на похоронах и предлагает перепродавать говорящих уродцев. Сюжет, достойный наркотического бреда!

Откуда оно взялось, это чудовище? Много появилось диковинок на свете с тех пор, как Сударев выполз из колыбели, но такого он никогда не видывал. Он был настолько растерян сейчас, что не мог даже ничего предположить.

Впечатления должны были отстояться в голове, чтобы принять мало-мальски определенную форму. Сударев не собирался сейчас обдумывать предложение Ганса, хватало дел и поважнее. Но до самого вечера перед его глазами всплывал говорящий клубок колючек, неподвижно смотрящий из мрака.