Эрик кивнул, не то соглашаясь, не то просто прекращая разговор. Осмотрел себя. Ничего не болело. Никаких ран не было, никаких сломанных пальцев и раздробленных суставов. И одежда как новенькая, словно только что купленная.

– Чего ты хочешь от меня, отец? – спросил Эрик.

– Я? – Обжора будто смутился. – Хочу, чтобы хорошо всё было. Как я задумал когда-то.

– От меня, – устало сказал Эрик. – От меня чего хочешь? Что мне делать?

Обжора задумался.

– Можешь тут остаться, со мной, – сказал он. – Прирождённые тебя не любят, могли бы – сожрали живьём. Но я их удержу, да и ты сам научишься. Сделаем тут домик хороший, озерцо, горы… Что хочешь, то и сделаем. А потом девчонку хорошую тебе создадим. Как Нотти. Точь-в-точь. Будет за тобой бегать с влюблёнными глазами. Хорошо будет, поверь! Я иногда зайду, надоедать не стану…

– Как Нотти… – повторил Эрик.

– Ну да. Саму её не приведу, а двойника сделаю.

– А ещё? – спросил Эрик. – Что ещё можно?

– Я тебя подлатал, – Обжора посуровел. – Посвящение ты прошёл… эх, хитрый старик Ритор, хитрый… Могу тебя вернуть в твой мир, могу в Срединный. И пойдёшь ты тем путём, который тебе уже предначертан. Решай! – он вздохнул. – Хотя чего мы себя обманываем, сына? Ты же всё решил. Или за тебя решили.

Он вытащил из кармана огромный, размером едва ли не с простыню, носовой платок. Высморкался.

– Всё будет хорошо? – спросил Эрик.

– Не знаю, – честно ответил Обжора. Шагнул к Эрику (в туманной стене что-то зашумело, забурлило). Обнял, облапив ручищами. И вдруг, ухмыльнувшись, стукнул лбом по лбу!

– Ай! – воскликнул Эрик.

И провалился в тёмный крутящийся вихрь, несущий его вдаль.

Издалека, из-за стен тумана, взвыли разочарованно тёмные тени.

Виктор редко ощущал себя таким слабым. По пальцам одной руки можно было пересчитать: после битвы с Драконом Сотворённым, после сбора лидеров кланов, человеческих правителей и гномьих старейшин, когда он утвердил свою власть (но там слабость была не от споров и демонстрации силы, а от затянувшегося на два дня «примирительного пира», где реками лились пряные сладкие вина, крепкие человеческие настойки да горный гномий виски), после схватки с неожиданно большой стаей виверн, разбойничающих на Востоке. Ну, и когда его схватили в Изнанке Красные Береты; впрочем, то, что происходит в Изнанке, там и остаётся.

Кстати, а как там его бывшие обидчики?

Он оглядел свой маленький отряд. Маги были живы, помяты и вымотаны, но целы. Надо признать, что они помогли. Может, и срастётся у них что-то в Срединном Мире.

Четыре мага. Три десятка стражей во главе с верным Ярославом. Тэль. Лой.

Неделю назад он сказал бы, что с такой силищей способен встряхнуть весь Срединный Мир, усмирить Стихийных, буде они взбунтуются, и надавать по мордам Прирождённым, если сунутся.

А вот сейчас – не был уверен.

И сил почти не осталось, и происходило что-то непонятное…

Стоп. Происходило?

Он вслушался в себя, в инстинкты – и человеческие, и драконьи.

Да. Ничего не закончилось.

Они отразили атаку… но главной ли она была? Или лишь пробой сил, проверкой на прочность, отвлекающим манёвром? Если да – то всё плохо.

– Жена… – позвал он. Тэль встрепенулась, едва заметно нахмурилась. Он нечасто звал её так, обычно – по имени. – Скажи, есть у тебя ощущение, что всё в порядке? Что вторжение отбито?

Тэль мгновенно покачала головой. Добавила:

– Пока Убийца здесь – мы в опасности. Весь мир в опасности, муж мой.

Виктор жестом подозвал к себе Лой, Ярослава, поколебавшись – и четвёрку магов. Они отошли чуть в сторону от стражей.

– Смотрите, какое дело, – сказал Виктор. – Я ждал вторжения Прирождённых. И вроде как именно с ними мы имели дело. Но – почему Обжора помогал нам против своих?

– Втирался в доверие, – быстро ответила Лой.

– Возможно. Но и вторжение шло странно. Не из Мира Прирождённых, не с Изнанки. А из… – Виктор помедлил, подбирая слова. – Из какого-то странного мирка, связанного со мной, но непонятного. И при том настоящего, живого. Мне кажется, что я допустил ошибку.

Тэль нахмурилась. Властитель не должен говорить таких слов, будто кричали её глаза. Свали на меня, на Обжору, на Стихийных…

– Я допустил ошибку, – твёрдо сказал Виктор. – Слишком часто я ходил между нашими мирами. Я ведь не человек с искрой магии, которого выбросило в Срединный Мир. И не маг, что сквозь трещины мироздания сумел ненадолго пробраться в Изнанку. Я – Дракон.

– Вы, господин Виктор, суть сила разрушения и правления, – хрипло сказал Святозар. – Вы не сквозь щёлки пробираетесь, вы себе парадное пробиваете. Дырень сквозь миры. Зарастают те дыры или нет, мне неведомо. А вот то, что из них в обе стороны силы хлыщут – точно. Из нашего… из Изнанки, то бишь, утекает порядок и логика. А из вашего – в Изнанку магия прёт. Может, мы потому и стали магами-то? Это ведь четверть века назад началось, почти что у всех. До того была капелька силы, чуяли мы её в себе, да могли только свечку зажечь или форточку взглядом прикрыть.

Виктор кивнул, и вздорный старикан надулся от гордости, оглядев товарищей. Георгий, до сих пор старавшийся не смотреть Виктору в глаза, добавил:

– Только мне кажется, если будет позволено сказать, что всё ещё сложнее устроено. Я тут как мог разобрался… я же Бауманское закончил, технарь, физик. Этот ваш Мир Прирождённых, про который вы говорите, он и есть генератор магии. Она идёт оттуда, большей частью фильтруется в Срединном Мире, а немножко просачивается в Изнанку. И наоборот, с Изнанки к Прирождённым идёт упорядочивание. Мир Срединный – фильтр, прокладка, изолятор. Таким и был задуман. По чуть-чуть силы просачивались – это нормально, погрешность. Как раз для того, чтобы у людей вдохновение и фантазия оставалась, а Прирождённые разум обрели. А сейчас… да, сейчас хлещет.

– Хлыщет! – поправил Святозар.

– И что из этого следует, господин профессор? – спросил Виктор.

– Я не профессор, я доцент, кандидат наук, – ответил Георгий. – Следует то, что вокруг Срединного Мира происходит смешение сил, которые в таких объёмах смешиваться не должны.

– Гремучая смесь образуется! – поддержал Святозар.

– И если не заделать эти дыры, то рванёт, – сказал Георгий. – Ну и… хорошо бы новых пробоин не творить…

Виктор подумал о маме. О бабушке Вере. О детях, которых он возил в парки аттракционов и в зоопарк.

– Всё правильно, – сказал он. – Новых… новых творить не станем. А вот как заделать старые – вопрос.

– Милый, – Тэль взяла его за руку. – Всё так. Но сейчас важнее другое. Убийца!