Ящер завалился на бок, стараясь удержаться в воздухе, бил здоровым крылом, но четверо людей, висящих на нем, тянули вниз, и не осилив такую ношу, драгон начал падать — все ниже и ниже, а Звиздов вихрь уже ревел и бился в скалы совсем рядом, совсем близко.

Драгон, бессильно распластав переломленное крыло, упал на небольшую полянку у подножия невысокой горы. От удара люди кубарем полетели по устилавшим мох бурым листьям, а ящер, вытянув шею, с трудом передвинул лапой чашу со смертельным питьем к голове.

— Помогите мне! Я не сдержал своего слова, но тут не моя вина. Уходите под землю, ищите цверов-невеличников, у них есть тайные подземельные тропы в ваши края, они помогут…

С этими словами драгон еле-еле хлопнул лапой по земле, и один из замшелых камней отвалился в сторону, открывая черный зев подгорного хода.

— Быстрее! — крикнул Зугур: — Он приближается!

— Помогите! — еще раз взмолился драгон: — Я сам не сумею…

Луня, поняв, чего хочет крылатый ящер, шагнул к нему, выхватив меч, подковырнул крышку чаши, и отшатнулся от полыхнувшего в лицо жара.

— Огонь незнания, пламя безумия! — прошептал драгон: — Сделай меня свободным…

Он наклонил голову и вцепившись зубами в край чаши, запрокинул ее последним усилием вверх, делая глоток. И в тот же миг все тело драгона от кончиков крыльев до когтей на лапах вспыхнуло ослепительным пламенем, таким ярким, что люди невольно зажмурились, а когда открыли глаза, перед ними лежал лишь серый пепел…

— А теперь — быстрее! — вновь крикнул Зугур, почти силой таща путников ко входу в подземелье. Запинаясь, закрываясь руками от ветра, путники едва успели вползти по очереди в узкий лаз, как на горную полянку обрушился ветер, в миг развеявший то, что осталось от последнего на Земле драгона, в прах…

* * *

Под сводами низкой и сырой пещеры глубоко под землей раздавались людские голоса:

— И смотрите, други, как все паскудно выходит! — Зугур ударил кулаком по ладони: — Если кто нам и хочет помочь — так либо струсит, либо помешается, либо сгинет! А Владыка этот… Я так думаю — ни один человек на всей Земле не пойдет против него — побоится просто! Ну чего вы все молчите?! Долго мы еще будем по этим подземным норам шарахаться?! Шык, ты же волхв, второй день не жрали уже — ну сотвори что-нибудь или подскажи, где тут еду найти можно?

— Уймись! — сурово бросил волхв, и глаза его, невидимые в темноте, вдруг вспыхнули на миг гневливым огнем. Шык встал, шагнул в сторону — ему надоело сидеть, но подвернувшийся под ноги валун заставил волхва выругаться и плюхнуться на место. Потирая ушибленную ногу, Шык проговорил, негромко и раздосадовано:

— Ничего у нас не выйдет, други! С Владыкой Земли тягаться — что пытаться реку выпить… Не хватает у меня ни знаний, ни мудрости, ни понимания, чтобы поведать вам, что же нам делать дальше. Драгон вон сказал, что есть боги, которые не пошли за Владыкой! Ну так где ж они? И Безумный этот, Карающий Огонь который. За то, что он нам разум дал — поклон ему, конечно, низкий, но то, что он сейчас, пусть и не по воле своей, творит это ж чистое паскудство! Скоро, того и гляди, род на род поднимется, брат на брата пойдет! Мы тут сидим, там наши с наши, поди, режутся, Владыка этот забавляется, а к Земле Небесная Гора летит!

— Дяденька, уймись уж и ты тоже, и так тошно! — неожиданно крикнул Луня, и крякнувший волхв замолчал, даже не сделав ученику замечания за дерзкий тон. Все уже знали, что будет дальше — сейчас, помолчав, начнет говорить Луня, потом и его оборвут побратимы — и так все все понимают, но отчаяние давит, заставляет говорить вновь и вновь — и так по кругу. Даже молчаливый Фарн нет-нет да и вскакивал, взмахивая секирой, и начинал кричать по-арски, что он не подземная жаба, и не муравей, чтобы всякий там Владыка мог, как ему заблагорассудиться, давить его сапогом на дорожке…

Третий день блуждали путники по подземным лабиринтам. Третий день лишь изредка видели они свет — Шык засвечивал голубоватый колдовской огонек, пытаясь обнаружить какой-нибудь новый отнорок. Одно хорошо — подземные твари, словно предупредил их кто, путников не тревожили, а дурная подземельная жаба, в которой Шык признал родню чернолеским зыпям, выскочив было навстречу путникам, с шипением убралась прочь — поднятый Луней высоко вверх оберег Яра отпугнул тварь.

Невеличников нигде не было видно и следа, а припасы у путников вышли все, подчистую, а вернее, не вышли, их попросту не было — после бегства от зулов, скитаний по морскому берегу, цогской засады и внезапно возникшего Звиздова вихря у отрядников осталось лишь то, что на самих надето, оружие, да еще — чародейная котомка Шыка, с которой волхв не расставался ни на миг.

— Дяденька, а может, ты с богами поговоришь? Ведь можешь ты, а? Попроси их, пусть помогут! — голос Луни в темноте казался дрожащим и умоляющим, хотя выражения лица молодого рода никто не видел.

— Я уж взывал к ним, Луня! — с тоской ответил волхв: — И к Влесу, волховскому покровителю, и к Роду, отцу нашему, и к Яру светлоокому, и ко всем другим тожь… Молчат! А…

Шык, видимо, горестно махнул рукой в темноте — и умолк.

— Ну тогда так — назад пошли! — решительно сказал Зугур, поднимаясь: Вылезем наружу — хоть погибнем по-людски, а не то боюсь я, сожрем мы тут друг друга с голодухи…

— Не сожрете! — прогромыхал из темноты могучий голос, не голос даже, а глас. Люди повскакивали, хватаясь за оружие, Шык засветил колдовской огонь — поглядеть, что ж за гость к их стану пожаловал.

В неярком, колеблющемся голубоватом свете из тьмы выступила вперед странная фигура: темно-серый плащ, окутывавший гостя с головы до пят, широкое безбородое и безбровое лицо, бледное и усталое, большие, круглые глаза, ярко-желтые и словно бы светящиеся, как у волка. Пришелец был велик ростом, могуч и статен, на лбу его горел синий камень, вправленный в светиний обруч, а в правой руке отрядники заметили скрытую складками плаща булаву с добрую тыкву величиной.

— Ну, здраве будтье, добрые люди! — с насмешкой пророкотал желтоглазый, усмиряя свой глас до обычного, человеческого: — Насилу нашел вас, бродников, полземли облазить пришлось! Сижу вот тут, в темноте, уже с полдня, стоны ваши слушаю…

— Эй, а ты кто, дядько? — не сдержавшись, полюбопытствовал Луня, выглядывая из-за спины Фарна.

— Я-то? — искрени засмеялся желтоглазый: — Ай, Луня, а еще ученик волхва! Я — Хорс!

Шык с Луней переглянулись с изумлением — и склонились в почтенном поклоне, а глядя на них, и Зугур с Фарном поклонились — мало ли что!

— Кто такой Хорс? — шепотом спросил у Луни Зугур.

— Бог родский! Бог Ночного Солнца, Волчий Пастух, Победитель Змея, что солнышко проглотил! — так же шепотом ответил ученик волхва, досадуя на себя за то, что посмел прервать бога.

— Что ж это за бог такой? Если светлый, то почему тогда волков пасет? — не унимался Зугур. Луня дернул вагаса за рукав: