— Тише ты! По-твоему, лучше было бы, чтобы их темный бог пас? Заели б тогда совсем…

— Ну, присядем, други, покалякаем! — не обращая внимания на шепот, предложил Хорс, повел рукой — и камни под ногами вмиг обернулись удобными скамьями, а вместо тусклого синего огонька, что трепетал над головой волхва, пещеру залил мягкий, приятный глазу серебристый свет — таким светит полная Луна в летнюю ночь.

Уселись. Все молчали, и Хорс, по-прежнему ухмыляясь, тоже молчал, внимательно разглядывая четверых людей, словно пытался поподробнее вызнать — кто такие, что за душой имеют…

— Э-э… — смущаясь, протянул Шык: — Боже, позволь спросить тебя…

— Ты, волхв, не «божкай», зови по имени. — скривился Хорс: — А что до вопроса твоего, так я угадать попробую: хочешь спросить ты, за кого стою я, чью руку держу? Не простой это вопрос, но отвечу я тебе так: Не по нраву мне, что Владыка после своей сурочей спячки очнулся и задумал людей извести по прихоти своей дурной! Ибо кажется мне, да и не только мне, что выжил он из ума, тронулся маленько, а умалишенных пристало не владыками звать, а дураками! Вот такой у меня будет для тебя ответ, волхв.

— Крутенько загнул! А скажи-ка, Хорс… — без тени смущения, ему что, чужой же бог, спросил Зугур: — Ты нас искал для чего? Если просто так, разговоры разговаривать, то лучше уходи! Нам помощь нужна, и совет мудрый…

— Дерзок ты, Зугур из Зеленого коша! Дерзок и горяч, а посему помолчи-ка пока! — Хорс, брезгливо дернув оскалившимся ртом, повел рукой, и губы вагаса словно склеились, сжались так, что и не разомкнуть. Зугур попробывал было вскочить, чуть не за меч схватился, но под взглядом немигающих желтых зраков Хорса рухнул на скамью и замер, зло сверкая глазами…

Шык дернулся было помочь, вступиться, но потом овладел собой, успокоился и вымолвил:

— А все же, зачем ты искал нас, о Хорс?

Бог усмехнулся:

— Настырные вы, люди… Кабы не Главная Мировая Сила, не в жизнь я бы с вами не связался!

— Что за Сила такая? — тихонько спросил у волхва Луня. Тот лишь досадливо дернул плечом:

— Судьбина! Никшни!

Хорс меж тем продолжил:

— После того, как очнулся от своего сна Владыка, призвал он нас, богов, к себе на правилище — решать, как людей лучше извести, стереть вас с Лика Земного. А только не все боги на то правилище явились. Приползли к Владыке в основном низкие да коварные, трусливые да злобные. Ну, и ослабевшие, конечно… Другие ж решили — за род людской постоять, беду неминучую отвести.

Сильно разгневался Владыка, узнав про такое. Призвал он Небесную Гору на ваши головы, и собрался карать богов-ослушников. Да только не очень-то его боги испугались. Открою я вам, други, тайну, о которой и драгон не знает… вернее, не знал. Любой бог, темный ли, светлый — все едино, со временем силу теряет. Кто-то раньше, кто-то позже, но теряет, наступает предел его деяний. А уж после остается от некогда всесильного бога лишь дух безмолвный, немощный и безтелесный. Вот и у Владыки этот предел наступает, от того он яриться, от того беситься и злобствует. И оттого же и мы отважились на него подняться!

Собрали мы рать богов и двинулись на Владыку, но силен, очень силен еще старик! Да и приспешников у него нашлось поболе наших. Словом, побили нас, аккурат в средине лета. И началось…

Владыка Карающий Огонь взъярил, тех из нас, кто в битве не погиб, разогнал по краям Земли-Матушки, а потом вместе с подручниками своими за забавы взялся. Арскому мужу Любо затмил он растревоженный Карающим Огнем разум, внушил мысли дурные, про власть над всеми народами и странами. Хуров из их земель выгнал, на вагасов натравил. Про это вы знаете. А вот вам новые вести, чернее прежних:

Правителем у аров боле не Бодан, нет старика, удавил его Любо, во сне удавил, подушкой. Ныне Троерукий сам правит, и под его колено согнули головы хуры, и многие восточные племена. Вагасы отказались, и за это пошли ары с хурами на них войной. Ныне вдесятеро меньше стало на земле вагасов…

Зугур дернулся, заскрежетал зубами, но сказать ничего не смог запечатанные волей Хорса губы не разжимались. А бог продолжал говорить, и слова его черными камнями падали на души людей:

— Соединенное воинство Любо выгнало вагасов из Великой Степи прямо под южные родские границы. Любо отправил гонцов, повелев родам ударить по вагасам с севера. Бор Крепкая Рука собрал совет всех родов, и на том совете решили — никто еще родам не указывал, что делать, и не будет такого вовсе!

Любо только того и надо было — с вагасами он и после разобраться сумеет, ослаблены они, а вот роды вольнолюбивые давно у Троерукого попрек глотки стояли. Словом, напали ары, быстро и тайно. Не все роды оказались смелыми да прямыми — род Рыси и род Куницы почти целиком перешли на сторону Любо. Кровавая сеча была на родских рубежах, и не выстояли роды, отошли в леса.

Любо рати свои в дебри не повел — там снежно сейчас, да и не привычны ни ары, ни хуры в лесах биться, а изменников-родов все ж маловато будет, чтобы с соплеменниками совладать. Пока воевали, Любо и корья успел под себя подмять. Гремы же послов арских убили, но им за Ледяным хребтом воля, их гнев аров не коснулся, но мыслю я, не надолго это, поможет Владыка Любо и гремов одолеть. Чуды ушли в самые дремучие леса, схоронились, и сидят сейчас над промороженными болотинами, выжидают. Цоги, а в первую очередь боги их, руку Владыки приняли еще раньше аров, и ныне рати их стерегут южные родские границы. Ахеи, узнав о большой войне, разбрелись, кто куда. Большей частью они остались в своих селениях, решив, что беда стороной пройдет, другие на закат подались, в земли этросов и кельт-пелагов. Третьи уже головы сложили…

Любо же, по пути еще раз сильно потрепав вагасов и ахеев, вернулся в степи, и ныне строит первый из градов, что замышлял ранее по наущению Владыки. Только ставит он его не там, где собирался, а полуденнее Черного леса, на севере Великой Степи, у реки Влага. Оттуда и степи держать сподручно, и до родов рукой подать. Град назвал Любо Ар-ка-аим, Мощь и Сила Аров, в переводе…

Владыка, совершив все это, упивается сейчас своими выдумками. А что супротивные ему боги разбиты, люди заняты грызней междусобойной, Небесная Гора летит, время идет. И тут являетесь вы! Сперва вы от Веда узнаете правду о Небесной Горе, потом усыпляете вкупе с гремами Карающий Огонь, убиваете тьму зулов, и все это — в разрез Владыкиной воли! Вот он и взбеленился. А самое главное — боится он вас, боится и ненавидит, еще более всех остальных. Если бы случилось все это до его сна многовекового, стер бы он вас, а попутно и горный хребет какой-нибудь, не раздумывая, но не те ныне силы у Владыки, совсем не те…

И главное! Я не даром про Судьбину говорил. Это такая Сила, коей и сам Владыка, и мы все, боги, и вы, смертные, подвластны. Нема, глуха, слепа и безмозгла Судьбина, нельзя ее не вразумить, не умилостивить, не разжалобить. Лишь изредка являет она свою волю, но воля эта всегда исполняется, потому что не зависит она ни от кого…

Лишь один Бог Света и Пророческой Правды, многомудрый Белун, может иногда поведать о грядущей воле Судьбины. И вот в самый черный час, когда побили нас рати богов Владыки, и бежали мы, спасаясь, вдруг крикнул Белун: «За реками, за морями, за далекими горами, в земле чужой, дикой и диковенной, в сердце горы высокой, в зале каменном, стоит на груде костей людских сосуд. Не из глины он, не из камня, не из меди или дерева — сплетен тот сосуд из слез людских, крови человеческой, из болей и страданий, из бед и несчастий. В сосуде том хранится Могуч-Камень, и если разбить его, то околеет Владыка окоянный, а Небесная Гора в прах рассыпется, и все беды наши кончатся!