— Да, мы развиваемся, но ты и без меня это знал, — пришел мысленный ответ. — Да, поглощая жизненную силу умирающего существа, я получаю новые способности и усиливаю старые. Например, я теперь могу, как ты понял, сканировать более большую площадь. Да и ускорение теперь не жалкие две секунды, а минимум пять. У меня обострилось чутье на нелюдей, а еще я теперь могу без особого вреда для человека извлечь его воспоминания.

— Ты хочешь сказать, что некровзгляд можно применять к живым людям? И они не станут одержимыми?

— Да, — пришел мгновенный ответ, — они даже не почуют, что я копаюсь у них в мозгах. Но это касается только совсем недавних воспоминаний. А то я могу и убить их в таком состоянии, или свести с ума, взять под контроль. Вы даже не представляете, насколько уязвимы. Я воспринимаю твой мир через твои ощущения, и вы сильно заблуждаетесь считая себя венцом творения природы. Как жаль, что ты не можешь увидеть мой мир. Хотя, кто сказал, что не сможешь? Если распахнуться врата, все изменится в одно мгновение.

— Насчет экспериментов с памятью людей, даже не мечтай, — осадил собеседника Игнат.

— Наступит момент, когда без этого невозможно будет обойтись, — философски ответил джинн.

Егерь понял, что эта бестелесная сволочь права, возможно, ему очень понадобится информация, и получить ее иным способом не выйдет. А еще Игнат знал, что он, не задумываясь, использует для этого Фарата.

— И что будет с нами, когда откроются врата?

— Обитатели моего мира смогут спокойно существовать в вашем. Тех, кого ты называешь нелюдью, станет гораздо больше. А еще придут другие — измененные. Внешне они похожи на вас и обладают своеобразной магией, они могут превращаться в нечто очень быстрое и опасное. Да ты же видел такого, подручный Светаны, который перебил магичек. Та ведьма звала его шайтаном, но это неверно, верное название — изменяющийся. Даже не представляю, как его протащили в этот мир, небось, где-то есть гигантский разрыв, да и явно не обошлось без ритуала с жертвами. Вообще, одержимые получают очень много, помимо магии еще знания, вот так и притащили сюда одного из народа ОР.

— Что-то совсем безрадостно. Почему раньше не сказал про тут тварь из подвала, ведь ты наверняка ее сразу опознал?

— Говорю, как есть. А насчет этой нелюди? Ну да, скрыл, тебе это знание все равно ничем бы не помогло.

— Их можно вычислить, есть отличия от людей?

— Можно. Я подскажу, если почую такого рядом. Но не думай, пока артефакт иных спит, такие нелюди будут редкостью, встретить такого, все равно, что завтра на эту поляну явится король со свитой. Пока одержимые не активируют артефакт. Вот тогда таких станет много, а людей гораздо меньше.

— А зачем его вообще активировать? — озадачился Игнат. — Чего добиваются духи, контролирующие Веревею и ей подобных?

— А зачем вы прилетели на эту планету? — пришел мысленный ответ от джинна. — Экспансия, расширение среды обитания. Ты думаешь, там, за разрывом, один мир? Ошибаешься, там десятки миров, только нами заселены три. Вы прилетели на металлических лодках, мы открываем дыры в пространствах.

— Почему ты мне это все рассказываешь, ведь я могу помешать?

Этот откровенный разговор был самым продуктивным за долгие годы, и подобное беспокоило Игната, всего подобных было четыре за тридцать лет совместного существования.

— Ты не сможешь помешать. Как вы люди говорите, игра началась? Так вот, все что ты видишь вокруг, часть игры. Те, кого вы называете инквизиторшами и магичками, люди, обладающие силой или умеющие ее нейтрализовать, давно в курсе всех этих вопросов. Во всяком случае, те, кто руководит, этими двумя орденами. Я не рассказываю тебе нечто сокровенное, данному противостоянию сотни лет. Сейчас очередная попытка. Это всем известно. Добыв ключ, ты существенно замедлил реализацию плана.

— А чего сразу не сказал, что тебе знакома та руна?

— Ты не спрашивал, да и против своих я не иду, я все же пленник.

— Но все эти годы ты помогал мне убивать тех, кого ты называешь своими.

— Не совсем так. То, что вы называете нелюдями, вроде диких зверей, провалившиеся в нору и оказавшихся в другом мире. Да, иногда в них находится не слишком сильный дух, он для меня пыль. Как я ничто для более сильных. Там, за границей, таких, как я, много.

— То есть, если я опять столкнусь с Веревеей, ты не поможешь?

— Помогу. У нас с тобой очень сложный союз. Если она разрушит твое тело, вместе с ним погибну и я. Пусть я джинн, но я ей не нужен. Ей управляет тот, кто гораздо выше меня, поэтому тогда в подвале я дал тебе все возможное, на что был способен. Я не желаю умирать. Я не знаю, как тебе объяснить, уцелеть мы сможем только вместе. Либо я захвачу мертвую оболочку, но кокон меня крепко держит. Очень немногие маги знают, что чем дольше дух находится в этой темнице, тем больше он с ней срастается, боюсь, я обречен на вечный союз.

— Тебе не кажется, что ты слишком откровенен? Мне это не нравится, есть подвох?

— Именно поэтому нет подвоха, поэтому я с тобой откровенен. Я понял, что я не могу уйти от тебя. Вот если бы ты погиб в моем мире, я снова стал бы свободен, а тут я погибну вместе с тобой. Теперь мы зависим друг от друга. Заметь, я сейчас очень силен, и могу легко завладеть тобой. Но долго ли я проживу? Даже также магичка, оставшаяся без сил и спящая сейчас в этом каменном строении, легко обнаружит меня в тебе. Пока я привыкну к телу, она успеет убить оболочку. Даже если где-то затаиться и смириться, я не протяну долго, я не выведу тебя на уровень Веревеи. Такие, как ты, или носители силы быстро распознают одержимого, так что, мне это невыгодно. Хотя и провел с тобой долгие годы, но твоего умения выживать у меня нет. Так что, просто прими на веру, мы, как вы, люди, говорите, с тобой в одной лодке, и я не собираюсь ее раскачивать. А теперь посмотри вон туда, в сторону леса, и побыстрее советую тебе убить эту погань, она порождение вашего мира.

Игнат поднял голову и скривился, на краю поляны метрах в сорока от него стояла мертвая девушка. Поняв, что замечена, нежить пригнулась, опершись на руки, одна из которых, похоже, была сломана, и приготовилась к толчку ногами, после чего, издав визг, резанувший по ушам, словно по стеклу провели ножом, рванулась вперед. Она была быстра, но еще быстрее оказался бич надсмотрщика, который Игнат взял в виде трофея с тела Карла. Ухватив рукоять, Демидов изготовился для удара. Не сказать, что он любил энергетические бичи, но сейчас почему-то взялся именно за него. Трехметровый огненный хлыст извивался по зеленой вытоптанной траве, он был не таким, каким его приголубила одержимая магичка, тот был иного свойства, зависел от силы, держащего в руках, здесь же была банальная напитанная силой деревянная палка. Десять метров, семь, пять, три… Огненный язык со свистом рассек воздух. Видока окатила волна жара. Все вышло, как на тренировках в далекой юности, огненная тонкая струя захлестнула вывернутую шею погибшей женщины, рывок, и голова покатилась по земле, запахло паленым. Обезглавленная нежить не собиралась умирать, но сейчас она стояла на четвереньках и слепо шарила руками.