Но!..

…Но! сад сад сад разъятых кудрявых цветущих дерев дерев дерев… Ты!.. Ты сад! ты дастархан возлюбленных друзей другое родных! кровных! жарких! жадных! оголтелых пьющих как ранние пчелы! ярых! ярых! ярых… Эй, сумасшедшие! ранние! ай терпкие слепые ай-ай сумасшедшие родные горькие дальные блаженные мои! мои! мои! зачем зачем зачем я пережил вас? зачем? зачем мне это?

Но близка встреча встреча… да…

Но!.. Ты травяной узорчатый долгий дастархан друзей расстелен у реки реки вешней ликующей осиянной упоенной (опасной? смертной? влекущей?). Но ты дастархан расстелен на травах приречных сырых нежных первых ты дастархан в месяце Урдбихишт, но ты дастархан уходишь долгий в цветущие деревья в Цветень май месяц сад, но мы возлежим за китайскими горного хрусталя резными пиалами-сосудами-бокалами и молодые наши алчущие пчелиные губы губы губы сосут льнут льнут к винам мервским, балхским, кашмирским, бухарским, нишапурским, самаркандским и иным… Но долог дастархан но долог Урдбихишт месяц но долги вина, но кратки хрустальные китайские пиалы летящие бьющиеся вспыхивающие брызгами о приречные мокрые глухие серебристые валуны… Но ты молчалив, но ты улыбчив, ты таишь, ты знаешь, ты ждешь, ты подносишь свежие новые вина, ты маг, ты парс-зароастриец, ты мальчик, отрок нежный, как приречная начальная трава, как мята вечереющих садов, кравчий, виночерпий Али-бача, ты ждешь!.. Ты знаешь, ты ждешь и зубы наши сонные младые вялые поникшие звенят дрожат о края хрустальных пиал…

Ты ждешь а мы засыпаем засыпаем засыпаем уже мы уснули, ушли, увяли под деревьями цветущими… Ты засыпаешь Низам-аль-Мульк, хранитель империи, вазир — министр, друг, друг Духа моего, спутник Души моей… Ты засыпаешь Хасан Саббах Исмаилит Ассасин, покровитель убийц стерегущих вьющихся ночных гиен темных тайных, но тут ты по-детски лепечешь что-то губами ранними и блаженная сонная мерклая медленная медвяная слюна течет грядет по твоей персиковой щеке… Ты засыпаешь Музаффар аль Исфазари, ученик мой… Ты засыпаешь Кори Мансур, гончар, глинник, лепящий средь мертвых глин глин глин… Ты засыпаешь засыпаешь — нет! нет! ты один не спишь, не увядаешь, не уходишь в сон Абдуррахман-хап Блаженный, пьяница! амир! князь! лицедей! вор расхититель тать тля плоти своей! бражник красавец! слепец! зороастриец! любимец мой! родной вешний последний! ты один не спишь!.. Ты чуешь? чуешь? чуешь? да, ты чуешь! знаешь! уже! уже… вот!.. Ты сидишь, ты хохочешь, ты в вольных, раздольных белых сасанидских штанах шароварах струящихся льющихся от речного ветра… Ты зовешь, ты кличешь Али-бачу с хрустальными пиалами, ты один средь спящих средь спящих средь спящих…

И будете одни средь спящих Средь Спящих, ибо срок близок!..

И будете одни средь спящих Средь Спящих, ибо срок близок!..

И будете одни средь спящих средь бражных средь слепых Средь Спящих, ибо срок близок!..

И будете как псы-волкодавы, охраняющие сонное вялое ночное земное палое стадо стадо?..

И будете как псы-волкодавы с чуткими порубленными краткими обнаженными ушами ушами?..

И будете как волкодавы с обнаженными ушами?..

И будете как пророки с обнаженными кровоточащими необъятными в ночи в Ночи Волков провидящими стерегущими разъятыми ушами? очами?.. душами? сердцами?..

Абуррахман-хан, я Омар Хайям, я не спал, я видел, я слыхал, я знаю… Знаю! Но! Сад сад сад цветет цветет, а мы спим, а мы спали, а мы спим спим спим слепые глухие под веющими деревами духовито, духовито набегающими, а мы проснулись, а мы очнулись, а мы дремали, а мы не спали что ли?..

А мы проснулись, а мы очнулись, а Урбихишт уж миновал, а дерева на дастархан опали опали опали… на пиалы пали!.. пали полегли в хрустальные пиалы пали пали а мы спали!.. Эй Али-бача неси хрустальные китайские пиалы! пиалы! пиалы!.. а деревья пали… А подносим к сонным ртам к младым губам пиалы полные цветов палых палых… А подносим пиалы цветов хладных хрустящих палых палых палых а пьем а жуем а хохочем а со сна со сна не знаем ой не знаем ой не знаем… А со сна слепые сонные пьем цветы опалые!..

А Урдбихишт уж уж уж миновал и деревья полегли опали пали пали в сонные хрустальные пиалы…

А мы пьем пиалы цветов хладных палых вялых!

Но!

Эй Али-бача неси эй парс эй маг неси смени смени разбей развей о валуны хрустальные цветущие цветущие пиалы! Эй! принеси пиалы с винами струящимися роящимися родящими!.. Да!..

…И были погрязшие в утехах плоти, как вывалявшиеся в меду!..

И были погрязшие в утехах плоти, как вывалявшиеся в меду…

И были погрязшие в утехах плоти, в сластях телесных, в трате тел — как вывалявшиеся в меду, как навек прилипшие, приставшие к меду…

Те! те! те! пчелы на дне кумгана Ата Ибрахима… на стене кибитки медовой…

И были погрязшие в утехах плоти, в трате тел — как вымазанные в осенней глине… как сошедшие в нее…

Те! те! те! глины взявшие Учкуна-Мирзу… да…

Но!.. Но Абдуррахман-хан, ты не спал, твою пиалу не засыпали деревья, ты звал Али-бачу с пиалами пенными густыми… И я не спал, друг возлюбленный вечный мой, родной и я не спал, и я видел, и я чуял, и моя пиала не наполнилась лепестками слетающими хладно, ибо я опустошал содвигал поднимал ее… И я видел! ай!.. Вот она! вот!.. Она! она! она!.. не уходи не уходи из утухающих очей очей моих! побудь напоследок в очах уходящих побудь повей теми деревьями теми теми… Побудь напоследок повей теми деревьями теми теми у последней погребальной Доски Омовенья… Хуллай! Хул-лай! византийская румская захожая плясунья! плясунья!.. телесная! Тело!..

И там, на том берегу, под теми деревами были девы юные и отроки вешние стыдливые приготовленные, как кони для погони, но не они, не они, Хуллай… И там, на том берегу были арабские багдадские девы-плясуньи в розовых лепестковых сквозящих туманах-шароварах и волосы их гибкие блестящие в танцах достигали земли, травы, и душистые их лона темнели чрез розовые одежды как косточки ходжентских абрикосов чрез розовые мякоти плодов, но не они, не они Хуллай…

Арабы вы принесли Святую Книгу и этих томящихся, темнеющих из зрелых одежд… да.

И там были отроки-бачи стыдливые, приготовленные, как кони для козлодранья, как агнцы для иудейского закланья, но не они не они, Хуллай Хуллай… Ты! Ты византийская румская плясунья плясунья! Ты! нагая нагая в сандалиях! в византийских высоких плетеных сандалиях! Ты! Нагая в сандалиях!.. ты! Ты