— И зачем тебе эта… — не договорила Анеко. — Женщина.

— Не женщина, Анеко-тян. Репортёр, — улыбнулся я. — Всё, не будем больше о ней. Вы хотели в боулинг? И чего мы ждём?

Домой я вернулся поздно вечером. Выбравшись из машины рядом с уже открытыми воротами особняка, с удивлением посмотрел на поднимающегося на ноги старика в кимоно, сидевшего до этого на коленях прямо возле каменного забора. В паре метров от ворот. Когда проходил мимо, он молча поклонился мне, так и не произнеся ни слова.

— Это кто? — спросил я у Ёсиоки, присев на корточки, чтобы погладить Бранда.

— Не знаю, господин, — ответил он. — Но Аматэру-сама приказала не обращать внимания.

— О как, — выпрямился я. — Любопытно…

Может, какой-нибудь старый воздыхатель старушки? По возрасту они вроде подходят друг другу. Хотя… Атарашики всё же выглядит моложе своего возраста. Старушку я нашёл в её рабочем кабинете, обставленном в викторианском стиле, где она буквально зарылась в бумаги, разбросанные по огромному столу.

— Что? — подняла она голову, поправив очки.

— Эм… ничего, — решил я её не беспокоить. — Скоро ужин, не пропусти.

— Ещё чего! Не в моём возрасте пренебрегать режимом питания.

— Понятно… Ты бы это, хоть компьютер купила. А то… — помахал я рукой, указывая на беспорядок на столе.

На что она устало вздохнула и, поддев что-то у края стола, подняла ни много ни мало, а целый монитор. Этакий огромный ноутбук, встроенный в стол.

— Не учи меня работать, маленький человечек. И иди уже отсюда. Нет! Стой. Иди сюда. Раз уж ты объявился… — пробормотала она, роясь в бумагах. — Ага, вот.

Взяв протянутую мне тонкую папочку, повертел её в руках.

— Что это хоть, если вкратце?

— Там информация по небольшой компании и тем людям с нашей стороны, кто занимается ею. Если вкратце, то Аматэру владеют компанией, которая производит часть элементов к мобильным блокам питания военного образца. Сама по себе она нам не нужна, а вот для Кояма её потеря будет серьёзным ударом. Они его, конечно, переживут, но денег потеряют очень много. Впрочем, если те же Кудзё подсуетятся, Кояма могут и вовсе потерять рынок.

— И в чём подвох? — не понял я.

— Нет подвоха, — усмехнулась она. — Во всяком случае, меня в этом убедили. Мы можем либо навредить Кояма, либо договориться с ними. Вот и решай, как поступить. Дело несложное, но требует внимания, а у меня и без него есть чем заняться.

— Ладно, — слегка пожал я плечами. — Займусь. Не засиживайся тут.

— Иди уже, — махнула она рукой.

Я и пошёл, но всё же не удержался, остановившись у двери.

— Кстати, это не я маленький, а сиськи твои, если они у тебя вообще есть.

После чего резко ретировался. Не, ну серьёзно, нормальный у меня рост.

Ужин проходил вместе с Амин и Латиф, которые слегка робели рядом со старухой. Я, например, вызывал у них такие чувства только в самом начале. Может, и к Атарашики привыкнут? Лишних вопросов, например, о женихах, девушки не задавали, так что ужин прошёл… ровно. Даже и рассказывать не о чем. А вот после я всё же успел выцепить старуху у неё в кабинете до того, как она вернулась к работе, и задал интересующий меня вопрос.

— Слушай, старая, а что там за старик у наших ворот? — спросил я прямо с порога, так как Атарашики уже села за стол и потянулась к бумагам, и в этот момент заметил свою служанку: — О, Юри! Принеси нам с Атарашики-сан чаю.

— Как прикажете, господин, — поклонилась она.

Кстати, в Токио приставания близняшек — ну или намёки на приставания — как отрезало. Здесь они прям в эталон безликих слуг превратились. Направляясь к старухе, сделал небольшой крюк и прихватил по дороге стул, который и поставил рядом со столом старой перечницы.

— Итак, я внимательно слушаю, — улыбнулся я. — Уверен, это будет занимательная история.

За эти слова меня одарили весьма подозрительным взглядом.

— Ты, кажется, успел напридумывать себе невесть что, — заметила Атарашики. — Хотя ты прав, история действительно занимательная, — задумалась она о чём-то своём. — Но короткая. Так что чай ты зря попросил.

— Не томи, рассказывай уже.

— Человек, который сидит у наших ворот — предатель.

И замолчала. Не люблю я эти паузы.

— То есть мне надо пойти и убить его?

— Да как хочешь, — пожала она плечами.

— Нет, ты мне объясни, почему он ещё жив.

— Наверное, потому что предатель не он сам, а вся его семья.

— Хорош троллить, — нахмурился я. — Объясни уже нормально.

— Ровно восемьсот шестьдесят три года назад представитель семьи Сугихара ударил в спину своему господину, после чего умудрился скрыться. Его поиски так и не увенчались успехом. А несколько десятилетий спустя его потомки пришли к воротам поместья Аматэру и пожелали своими жизнями искупить вину предателя. Сейчас уже неизвестно, что там произошло, но вместо того, чтобы просто убить всех безо всякого прощения, наши предки прогнали их. С тех пор так и повелось — время от времени к нам приходит кто-нибудь из их семьи и просит прощения, отдавая свою жизнь в наше распоряжение.

— То есть… Восемьсот лет? — вздёрнул я бровь.

— Да. Весьма настырные люди, — поморщилась она.

— Да уж, — покачал я головой. — Аматэру умеют мстить.

— Это не месть, — возразила Атарашики. — Нам просто плевать на них. Во всяком случае, мне плевать. И деду моему с отцом тоже было плевать. Восемьсот лет, демоны их подери! Этого недостаточно для прощения, но более чем достаточно, чтобы успокоиться. Да мы бы давно про них забыли, если бы они не напоминали о себе. Сменили бы фамилию да жили бы обычной жизнью. Если уж наши предки, которые имели непосредственное отношение к тому случаю, отпустили семью предателей, значит, и нам нет повода беспокоиться о них. Сам этот случай проходит в наших хрониках как курьёз. Лично я думаю, что предатель, тот самый, чьё имя вычеркнуто из истории, всё-таки получил своё. А его родня, которая всегда несёт ответственность за действия членов семьи, виновата недостаточно сильно, чтобы их всех убивать. Но и прощать подобное нельзя. В очередной раз повторюсь — я не знаю, что там произошло, но наш Род никогда не страдал милосердием, поэтому… Что есть, то есть. И если Сугихара думают, что жалкая человеческая жизнь позволит им получить прощение, то они сильно ошибаются. Пусть меняют фамилию и живут дальше. Мне на это плевать.

— Смена фамилии… — покачал я головой. — Потеря всего… Как-то крутовато для проступка одного человека восемь с половиной веков назад.

— Синдзи, — улыбнулась она. — Знаешь, я правда рада, что выбрала именно тебя.