Он грустно посмотрел на выгравированного на металле шахматного слона.

– Я тебе не говорил, но…

– Что – но?

– Внутренняя сторона ее бедра покрыта свежими татуировками. Она сделала их тайком и показала мне только несколько дней назад.

– Что за татуировки?

– Фразы, имеющие отношение к ее дочери, к Фредди, к писателю, типа: «Кто такой Джош Хейман» или еще: «Отыскать демонов ДжХ». Она использует свое тело как что-то вроде… пергамента. И мне кажется, что с каждым днем ей все хуже. Все больше черных мыслей, и ожогов, и уколов иглой. От всей этой истории у нее едет крыша.

– Что ты намерен делать?

Фредерик пожал плечами:

– А ты что бы сделал на моем месте?

– Не знаю, у меня дети, жена, которую я знаю больше двадцати лет, это другое дело. Но если бы с ней случилось что-то подобное, я думаю, что… что я бы, наверно, сам рехнулся. Я не могу представить, чтобы она обжигала себя сигаретами. Это была бы уже не Элен. Но вздумай она действительно это сделать, я бы испугался, что она зайдет еще дальше. Сделает себе больно по-настоящему. Ножом, бритвой – понимаешь, о чем я? Я не врач, но мне очень не нравится то, что происходит с Абигэль. На твоем месте я отвел бы ее к психиатру.

– Мы об этом уже говорили. Она отказывается.

Фредерик указал на лицо Артура:

– Я знаю, что ей не на пользу смотреть на эти ужасы. Она думает об этих детях и постоянно вспоминает свою дочь. Ее затянуло в какую-то саморазрушительную спираль. Поэтому я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу.

– Слушаю тебя.

– Было бы лучше не давать ей больше доступа к досье и не позволять заходить сюда, как к себе домой.

– Ты хочешь сказать, отстранить ее от дела?

Фредерик кивнул. Патрик Лемуан с минуту подумал.

– Хорошо. Если так лучше для нее.

Около одиннадцати Абигэль вышла из табачной лавки с пачкой сигарет и новенькой «Зиппо» в руках. Ей необходимо было ощущать присутствие огня поблизости, чтобы успокоиться и реагировать на ключевые события. Она должна была держаться за реальность, эти шрамы продвигали ее вперед, помогали жить и бороться. Фредерик, что правда, то правда, не спускал с нее глаз, но он не мог помешать ей пойти до конца в своих поисках, лишив ее этой вещицы курильщика.

Она вернулась в квартиру и села за письменный стол, положив перед собой новую зажигалку.

Взглянула на светящийся экран: пришло электронное письмо. От некоего Гислена.

Абигэль понятия не имела, кто такой этот Гислен, и не помнила, чтобы когда-нибудь слышала о книжном шифре. Она порылась в своей почте, во входящих, отправленных, в корзине, но не нашла никаких следов переписки с ним. Она ответила ему, попросив прислать информацию заново, и стала ждать, не отходя от компьютера. Ответ, к сожалению, так и не пришел.

Она собралась и отправилась в казарму. Когда она подъехала к посту охраны Безумной Вдовушки, шлагбаум перед ней не открылся. Она опустила стекло и помахала часовому; тот вышел из будки.

– Прошу прощения, но вас приказано больше не пускать.

– Вы, должно быть, ошибаетесь. Проверьте, пожалуйста.

Жандарм не соизволил заглянуть в свои бумаги.

– Я знаю, кто вы, мадам Дюрнан, и говорю вам, вас приказано больше не пускать.

– И кто это приказал, могу я узнать?

– Капитан Лемуан.

Это наверняка была ошибка. Абигэль дала задний ход, припарковалась поодаль и достала телефон. Но ни Фредерик, ни Патрик Лемуан не ответили. Она оставила сообщения. Почему Лемуан вот так вдруг ее отстранил? Конечно, она не вернулась к делу официально, но все же…

Дома Абигэль поколебалась, не подключиться ли к сайту Фредди: интернет-адрес она ввела в память и ей не терпелось узнать, что там происходит. Но она удержалась, чтобы не мешать работе жандармов, создавая новые соединения.

Просмотрела почту. Пользователь с форума криптографии Гислен ей так и не ответил. Она принялась кружить по комнате. Сил больше не было ждать, сидеть в четырех стенах, ничего не делать. Ухватившись за последнюю соломинку, она позвонила Жизели, которая сняла трубку.

– Патрик действительно отстранил меня от дела? – спросила она напрямик.

– Да. Он говорит, что все это тебе…

– Он рядом с тобой?

– Ушел с Фредериком полчаса назад.

– Куда?

– Я тебе доверяю, Аби, и я тебе ничего не говорила. Команды компьютерщиков установили, что интернет-соединение осуществляется от сети мобильного телефона, совмещенного с компьютером, который постоянно подключен к сайту Фредди. Ретрансляционная антенна находится на востоке Сент-Омера. Они сейчас доводят связь до ума, чтобы локализовать телефон. Вероятно, получат информацию через два часа. Я не могу сказать тебе больше, я…

Абигэль уже повесила трубку. Сент-Омер. Еще один город, который она хорошо знала, потому что несколько лет там училась. Частный коллеж Сен-Жюльен, комплекс серых строгих зданий в окружении болот… Он упоминался в прессе, в большой статье о ней, и закрыл свои двери в 2001 году из-за проблем с финансированием. Там протекала ее жизнь до конца третьего класса. Воспоминания об этом периоде были уже не очень четкими, но все же устояли перед черной дырой в ее памяти.

Как и с заброшенным домом в Лон-Пляж, это не могло быть случайностью. Расследование всякий раз заставляло Абигэль возвращаться к детству. Кошмары, сон… Абигэль виделось уравнение со многими неизвестными, решения у которого не было.

Через четверть часа она выехала из Лилля в направлении Па-де-Кале, безоружная, не зная, что ее ждет, в голове одни вопросы. Какой-то тип, возможно, подключился к сайту Фредди, чтобы наблюдать за мучениями ребенка, из знакомого ей места.

Она ехала, упираясь ногой в пол, выключила радио и силилась совладать со своими мыслями, подавить любые эмоции, которые могли разбудить змея. Считала белые полосы на асфальте. Шоссе, автострады. Через час пейзаж изменился, солнце между тем было уже в зените. Растительность вытеснила бетон и кирпич, все заполонила природа. Мимо проносились деревья с изумрудной листвой, черные каналы, поблескивающие под бледно-голубым небом. Воздух был насыщен влагой, гудели тучи насекомых, заслоняя горизонт. Одомаруа, болотистый край. Абигэль смутно помнила, как приезжала из Сент-Омера в Лон-Пляж на выходные. Как отец спихнул ее в интернат и пропадал всю неделю, а то и дольше. Как строги были учителя и как часты наказания, всякий раз, когда она засыпала в классе. Здесь в нее вколачивали знания ударами линейкой по пальцам.