В коридоре интерната послышались шаги. В ту минуту, когда вдалеке хлопнула дверь, Абигэль ощутила трепет движения в руках. Нервный импульс распространился до плеч, и она смогла ими пошевелить. Прилив отступал. Она едва чувствовала свои ноги, когда прямо перед ее глазами возникла пара ботинок. Один из них опустился ей на лицо, расплющив его о ее собственный портрет на газетной бумаге.

И тут из компьютера донесся голос. Голос Фредди.

– Бей ее.

Абигэль хотела закричать, но из горла вырвался лишь едва слышный хрип.

– Бей ее, кому говорю! – приказал Фредди тверже.

Голова взорвалась болью. И наступила темнота.

Расплывчатость… Фокусирование… Поверхность стен, поколыхавшись, стала гладкой… Спиной к ней стоял на коленях перед компьютером в молитвенной позе мужчина… Рядом с ним на газетах лежал большой окровавленный кухонный нож.

Абигэль чувствовала ноющую боль в голове, в плечах. Везде. Кто-то перенес ее в угол и посадил, руки и ноги были связаны пыльным электрическим проводом, да так крепко, что он врезался в тело. В рот была засунута пахнувшая бензином тряпка, едва позволявшая дышать. К горлу подступала тошнота, крутило желудок. Несколько слоев клейкой ленты сдавливали щеки и рот. Она наклонила голову, рассмотрела свой живот, ноги, руки. Откуда взялась кровь на ноже? Куда мужчина ее ударил? Страшные картины пронеслись в голове: ее усыпили, украли какой-то орган и зашили. Она хотела сглотнуть и закашлялась.

У мужчины была сутулая спина, поникшие плечи, короткая стрижка. Помятая зеленая куртка. Его облик о чем-то говорил Абигэль. Этот силуэт она уже где-то видела.

Когда мужчина повернул к ней голову, в животе у нее разлился страх. Она знала этого человека, она была у него всего несколько дней назад.

Этот человек оплакивал своего сына. Это был отец Артура.

Глаза его были полны слез. Рубаха нараспашку, грязная, пропитанная солью и потом. На экране компьютера перед ним зрелищем наслаждался один Фредди: Артур из камеры исчез.

– Он хотел, чтобы было так, – прошептал Бенжамен Виллеме. – Хотел, чтобы это было здесь, с газетами, и я посередине. Чтобы…

Лицо у него было мертвенно-бледное, глаза налиты кровью. Он с трудом поднялся и повернулся к Абигэль, раскинув руки ладонями вперед. Два пореза пересекали его запястья, две широкие улыбки вишневых губ.

Он истекал кровью.

– …чтобы меня нашли мертвым среди всех этих статей. Только так, и никак иначе.

Снова зазвонил его мобильный телефон. Бенжамен вздрогнул и уставился на аппарат, утирая лоб алой от крови рукой.

– Это моя жена… О боже мой!

– Заткнись! – крикнул Фредди по ту сторону экрана. – И смотри на меня!

Отец Артура поднес раскрытые ладони к лицу, кровь брызнула на рубашку. Он по-прежнему не сводил глаз с Абигэль.

– Скажите ей, что бы ни случилось, что бы она ни думала, я любил ее. Я…

Снова зазвучал голос Фредди, резкий, угрожающий. Бенжамен задрожал и повернулся к нему.

– На колени! – скомандовал Фредди.

Бедняга повиновался, как завороженный глядя на экран. Кровь текла на брюки и уже образовала лужицу у его ног. Абигэль попыталась высвободиться из пут, но тщетно. Она умоляла сквозь кляп, понимая, что отец Артура вот-вот умрет на ее глазах.

Но Бенжамен уже ничего не слышал, голова его моталась из стороны в сторону, жизнь уходила. Он с трудом протянул руку к экрану.

– Мне так жаль, что я слишком долго ждал, – прошептал он.

Потом вздрогнул, качнулся влево и рухнул на пол. В последнем усилии скорчился в позе эмбриона. Его тело еще раз содрогнулось и замерло. Абигэль уставилась на экран, на это чудовище, которое тоже смотрело на нее, прячась за своей маской. Жуткая морда дикого зверя. Приоткрытая пасть с острыми зубами. Демон, крадущий сон.

– Скоро и твоя очередь, – произнес Фредди нараспев.

Потом он встал и исчез из поля зрения. Через несколько секунд экран стал черным, а кровь Бенжамена Виллеме мало-помалу впитывалась в газетные листы с едва уловимым шелестом намокающей бумаги.

И когда послышался шум других машин, когда захлопали двери и военные сапоги захрустели по битому стеклу, устремляясь в интернат, Абигэль посмотрела в мертвые глаза отца Артура, уверенная в одном: он не покончил с собой.

Она стояла, прислонившись к машине жандармерии, на школьном дворе. Голова ее была перевязана там, куда ударил отец Артура. Кровоточащих ран не было, только две большие шишки, одна в результате падения. Вокруг нее шелестели деревья, и птицы, как зрители в первых рядах, все так же невозмутимо щебетали на ветках. Фредерик принес ей картонный стаканчик с водой, а люди в форме тем временем мелькали в дверях интерната: кто-то входил, кто-то выходил.

Она выпила большими глотками, чтобы отбить мерзкий вкус бензина в горле. Фредерик обнял ее за плечи, но она едва заметно отстранилась.

– Я так испугался. Как тебе только в голову пришло действовать в одиночку, черт побери? Тебя могли убить.

– Но этого не случилось. Фредди не хотел, чтобы я умерла. Не здесь и не так.

Абигэль скрестила руки, опустив голову, ей не давали покоя последние слова Фредди: «Скоро и твоя очередь».

– Ты на меня сердишься? – спросил Фредерик.

– С чего бы мне на тебя сердиться? Вы с Патриком отстранили меня от дела.

– Не вини Патрика, инициатива исходила от меня. Я просто хотел тебя защитить. Надо понимать, мне это не удалось.

К ним подошел Патрик Лемуан.

– Я только что узнал, что Фредди оборвал все контакты, его сайт стал недоступен, – сообщил он. – Черная страница, nada. Больше никакой возможности выйти на него, и соединения не отследить.

Он прикрыл пламя зажигалки рукой, держа в другой сигарету. Абигэль посмотрела на мечущийся на ветру огонек, поджав губы, и нащупала в кармане свою новенькую зажигалку. Прикосновение к холодному металлу успокоило ее.

– Тебе придется объяснить нам, что произошло, – сказал капитан жандармерии. – Как ты оказалась здесь раньше нас? Как ты узнала?

Абигэль подробно рассказала о последних часах. Как она пыталась связаться с ними по телефону, как позвонила Жизели, услышала о Сент-Омере, вспомнила эту частную школу, связанную с ее юностью…

– Бенжамен Виллеме не покончил с собой.

– У него два глубоких разреза на запястьях, сделанные кухонным ножом, на котором еще наклеен ценник. Что же это, если не самоубийство?

– Экзекуция. Он подчинялся приказам.

– Приказам?

– Это Фредди приказал ему приехать в мою бывшую школу, разложить на полу все эти старые газеты со статьей обо мне и вскрыть себе вены. Фредди был в первом ряду, он хотел насладиться его смертью в прямом эфире.