Вот дерьмо!

Я заставил себя погрузиться в лёгкий транс, потянулся к сверхсиле и принялся разгонять её по организму упругими тёплыми волнами. Потом сказал:

– Она упомянула нашу встречу у дознавателя…

– И ты вывалил на неё все подробности убийства! – подтвердила Ольга. – Всё рассказал! Всё!

– Просто разговор об этом зашёл, – вздохнул я.

Пусть пробелы в памяти никуда не делись, но кое-что удалось припомнить, и стал ясен примерный ход беседы. На спине выступил холодный липкий пот, зазнобило, вновь вернулась дурнота.

Влип! Вот это я влип!

Оля переставила табуретку к кровати и села напротив меня.

– Одно радует, – заявила она после этого, – хоть о наших делах не растрепал.

– Точно? – поинтересовался я без всякой надежды.

– Когда Валька спросила, зачем же тебя в таком случае сюда отправили, ты уже лыка не вязал. Начал лепетать, что вас с Казимиром хотели развести, а тут у нас кадровый голод, вот и откомандировали ещё до убийства. Ну а потом отрубился. Валька тебя в чувство привести так и не смогла. Ей с утра на дежурство, ну и попросила приглядеть, даже таблеток каких-то оставила на случай, если совсем плохо станет.

– Да я вроде ничего…

– Ничего? Петя, ты совсем дурак? Ты же в убийстве признался! Что теперь делать собираешься?

Накатило раздражение, и я зло выдал:

– Тебе-то какая печаль?

Оля замахнулась, намереваясь ответить очередную пощёчину, но лишь горестно вздохнула и махнула рукой.

– Как есть дурак. Петя, у меня на тебя планы вообще-то были. Альберт Павлович уверил, что с тобой можно работать, а теперь все задумки прямиком псу под хвост отправятся. Ты понимаешь, что Валя подумает-подумает, да и расскажет о твоём признании кому следует? Необязательно, конечно, но может ведь и рассказать!

Я зажал голову в ладонях и простонал:

– Да и пусть! Это лишь слова! Я просто пытался произвести впечатление на девушку! Лизавета Хорь сказала, будто молоденьким барышням нравятся негодяи, вот и решил себе убийство приписать!

– Когда это она такое тебе сказала? – прищурилась Ольга.

Соображал я не лучшим образом, пришлось даже напрячься, но припомнил-таки.

– В понедельник дело было! Вчера! – Я кинул взгляд на окно и поправился: – Уже позавчера. А подробности убийства за время допросов узнал, тут тоже не подкопаются. Да ведь?

– Сгодится. На этом и стой. Не вздумай только Вальке ничего доказывать, сам эту тему не поднимай. Сделай вид, будто ничего не помнишь, – посоветовала брюнетка и указала на дверь. – А теперь беги, а то на построение опоздаешь.

Я чуть ли не вывалился в крохотную прихожую, там уселся на пуфик и обулся, потом спустился по лестнице чёрного хода и поспешил к общежитию. Не опоздал, успел и зубы почистить и побриться. Ну и в полевую форму переоделся, поэтому на фоне сослуживцев ничем не выделялся, сержант Козодой никаких признаков вчерашней попойки не заметил, обошлось без нотаций и взысканий.

Но то – на построении. А вот на тренировке я впервые за долгое время не выполнил норматив даже близко. Ещё и вывернуло от натуги, ладно хоть от площадки в кусты отбежать успел. Боря с Федей презрительно заржали. На них даже не глянул, не до того было.

– Съел чего-то, Николай Тарасович, – пояснил я, перехватив раздражённый взгляд прапорщика.

– Ещё раз так накушаешься, – заявил тот в ответ, понизив голос, – марш-бросок в противогазе тебе будет обеспечен. Уяснил?

– Так точно!

Ладно хоть ещё в учебной части меня, как и вчера, особо не нагружали, успел даже в перерыве несладкого чаю напиться, тогда худо-бедно полегчало. Ну а дальше – втянулся. На второй тренировке уже как-то легче было, да и очередной выезд к Эпицентру никаких неприятных неожиданностей не преподнёс.

Фома даже попенял в конце смены:

– Как тебя за руль посадили, так только сюда и мотаемся. То ли дело раньше – через день в свободном патруле!

– Съездил я раз с тобой в свободный патруль, – отшутился я. – Спасибо, больше не хочется.

Пулемётчик заржал.

На вечерней тренировке десантники так и сверлили меня любопытными взглядами, потом Карп не выдержал и спросил:

– Ну и как Валю проводил, успешно?

Ответ был у меня заготовлен заранее, выдал его безо всякого смущения:

– Нормально проводил. Чая попил.

Полина и Глаша переглянулись и захихикали.

– Да ну вас! – отмахнулся я. – Не было ничего! У неё соседка с дежурства вернулась, чаем всё и ограничилось.

На том все и отстали – все, кроме Николая Тарасовича. Прапорщик, памятуя о моём непотребном состоянии утром, задал такой темп, что под конец тренировки я даже «му» сказать не мог, до того вымотался. Но слабину давать не стал, посидел, помедитировал и поплёлся на полигон. Не дело развитие сверхспособностей забрасывать – и без того куда-то не туда развиваюсь, всё больше мышцу качаю да с оружием упражняюсь. А я ведь – оператор, без пяти минут сверхчеловек!

Но, конечно же, это всё были просто отговорки. Чувствовал я себя откровенно паршиво, и топать на полигон заставили отнюдь не сила воли и сознательность, а неуверенность и страх. Я попросту боялся идти в общежитие. Нет, комендантский патруль по запросу следственного дивизиона и тут меня отыщет, но шансы наткнуться на них по возвращении в комнату возрастали многократно. И пусть, вполне вероятно, допроса не избежать в любом случае, я намеревался этот момент предельно оттянуть.

В том не было никакого хитрого расчёта, просто некоторые склонны откладывать неприятные дела напоследок, и я был из их числа.

Вроде объяснения продуманы и зазубрены, должен отбрехаться на раз-два, а крутило потроха так, что, того и гляди, медвежья болезнь прихватит. И не надуманы эти страхи и опасения, вовсе нет. Я будто в зыбучие пески угодил или трясину – сколько ни дёргаюсь, только хуже делаю. И на обстоятельства свои злоключения уже не списать, сам дров наломал преизрядно…

Ну а тут и время тяну, и тренировкой себя изматываю. Всё не так треволнения душу режут, не до них просто становится. Тут бы воздух в лёгкие протолкнуть…

Я прогнал комплекс основных упражнений по работе с кинетической и тепловой энергиями и гравитацией, уделив особое внимание их нейтрализации, а потом заставил себя расслабиться и взглянул на садившееся в дымку перьевых облаков солнце, мотнул головой, и вот оно – понеслось!

Освежающим холодом хлынула энергия, её приток усиливался с каждым ударом сердца, и я едва успевал разгонять по организму сверхсилу, распределять и выравнивать плотность потенциала. Самоконтроля хватило секунд на двадцать, а дальше только и мог, что просто удерживать энергию в себе. Та сгустилась и уплотнилась, входящий поток потерял стабильность, и меня повело в сторону, словно сместился центр тяжести. Пришлось прибегнуть к старому трюку с внутренним волчком, тогда дело пошло на лад, худо-бедно дотянул до окончания резонанса, не позволил развеяться потенциалу в два с лишним миллиона сверхджоулей.