ничего общего, и нет смысла в такой общей жизни. Это теория, но в итоге жизнь подтвердила, по крайне мере для Ивана лично, правоту таких взглядов.

А тогда, за год до окончания института, ему казалось, что он сможет пройти с женой по жизни вместе, но как говорится: «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Ему объявили о призыве в армию после института: это выбило его из колеи, и Иван совершил свои очередные нелепые поступки, круто изменившие всю его дальнейшую жизнь, но это уже другая история, не связанная с его воспоминаниями на месте руин дома его юности.

К окончанию института, связь Ивана с малой родиной ослабла, и он приезжал сюда – перед защитой диплома и сразу, после защиты: уже не как домой к себе, а как гость в своё прошлое. Впереди была самостоятельная работа и самостоятельная жизнь авиационного специалиста и неизвестно как сложится его судьба: удачно или нет.

Но удача повернулась к Ивану спиной, и ему пришлось осваивать не работу по специальности, а основы армейской офицерской службы.

Иван Петрович посмотрел на часы: они показывали полдень – наверное, ему уже пора заканчивать переживания своей памяти на месте дома его юности. Здесь для него всё закончилось более сорока лет назад.

XXXVIII

Постояв ещё в воспоминаниях о своей юности у зарослей камыша, выросших на месте его былого дома, Иван Петрович не спеша двинулся дальше, по улочке, изгибающейся вдоль берега озера. Кроме пустыря, образовавшегося на месте его дома, здесь ничего не изменилось – за истекшие 50 лет. Те же дома, чуть покосившиеся за полвека, та же разбитая грунтовая дорога по – средине улицы, со столбами пыли от каждой проезжающей машины.

Пыль и грязь – это постоянные спутники жизни жителей городка. Почва здесь глинистая, поэтому в дождь земля размокает и превращается в грязь и чем больше идут дожди – тем глубже грязь, так как глина не даёт воде просочиться вглубь. Высыхая, глина твердеет и, под солнцем и ветром, превращается в мелкую пыль, которая поднимается от малейшего движения или ветерка, висит в воздухе и, оседая, покрывает дома и деревья серым налетом, смываемым очередным дождем.

Сквозь просветы между домами виднелась гладь озера, на ней чернели точками дикие утки, собирающиеся в стаи для перелета в теплые края. Хотя погода и стояла не по-осеннему теплой, но в любой момент могло похолодать: середина сентября в этих местах являлась переломом к осени с её дождями и холодами.

Метров через сто Иван Петрович поравнялся со старинным деревянным купеческим домом, где в те прошлые времена располагался районный народный суд. Здесь и Ивану, однажды, влепили штраф за хулиганство в виде уличной драки – хорошо ещё не 15 суток ареста. Самого события драки Иван Петрович уже не помнил, а вот суд и штраф запомнил навсегда.

Впереди на углу улицы стоял ещё один старинный дом по больше: в нём тогда была районная поликлиника, где Иван лечил свои ушибы от драк и производственные травмы, а еще раньше, как оказалось, здесь в 40 –е годы работал врачом его отец.

Ещё немного пути и показалось здание сельхозтехникума, где Иван проучился два года, а через дорогу и ближе к озеру располагался прибрежный парк, отгородивший от проезжей дороги берег озера и место купания горожан, хотя уже лет 20 здесь, даже в жаркий летний день, купались только небольшие группки мальчишек.

Озеро обмельчало и заросло тиной, вода летом цвела от водорослей и, чтобы искупаться взрослому, надо было заходить далеко от берега и в тину, что неприятно. Впрочем, с развалом страны горожанам стало не до купания в озере воскресным летним днём: всё время и все силы людей стали уходить на поиски средств существования.

У входа в парк стоял обелиск с надписью: «Место казни борцов за Советскую власть. Ноябрь 1919г.» Иван Петрович прочитал знакомую надпись и остановился. Что-то не так. Вчитавшись, он понял, что из прежней надписи убрали слово «белогвардейцами» и стало неизвестно, кто и за что казнил этих самых борцов. Теперь можно думать, что они были кровожадными преступниками, губили ни в чём неповинных людей, вот за это их и казнили. Вот так, с малого, с одного слова, начинается искажение истории: от затерянного в Сибири городка – до всей страны. Да, « были хуже времена, но не было подлей», сказал когда-то поэт Некрасов.

На самом деле, в те, далёкие уже времена, летом 1918 года власть в Сибири захватил адмирал Колчак, который с помощью иностранных интервентов хотел уничтожить власть Советов и поэтому развязал гражданскую войну. Крестьян силой загоняли в колчаковскую армию, а кто сопротивлялся, тех безжалостно уничтожали, сжигая целиком деревни и сёла, расстреливая и пытая их жителей.

Колчаковский мятеж обошелся Сибири в полмиллиона убитых жителей. Вот и здесь, на этом самом месте, озверевшие колчаковцы, перед своим бегством от наступающей Красной армии, расстреляли десятки неповинных людей, которых арестовали за сочувствие Советской власти и содержали в местной тюрьме, располагавшейся в нынешнем здании техникума. Потом, из тюрем и особняков богачей, Советская власть сделала школы и больницы для всех – потому-то она и победила в гражданской войне с белогвардейцами. Сейчас власть переменилась и стала прославлять таких палачей как Колчак или Столыпин, причитая о несчастной судьбе этих кровожадных монстров. История осуществляется в виде трагедии, а потом повторяется в виде фарса. Наступило время фарса, крысы и шакалы перегрызают горло истории и это продолжается уже более двадцати лет.

Сплюнув на прихвостней режима, которые угодливо изменили надпись на обелиске, Иван Петрович пошел дальше вдоль берега озера к дому своей матери, жившей в нём до самого своего отъезда из городка 15 лет назад.

Рядом со зданием техникума, которое и сейчас ещё оставалось техникумом, располагалась территория автосервиса, а в те времена здесь находились цеха авторемонтной мастерской, где и начинал свою рабочую биографию Иван Петрович, уйдя из техникума, но продолжив учебу в вечерней школе. И когда его спрашивали, где он работает, отвечал: в АРМ – авторемонтная мастерская, а где учится, отвечал: в ШРМ – школа рабочей молодежи.

В мастерской тогда работало человек 100, которые за день делали полный ремонт одного – двух автомобилей. Грузовик разбирали, восстанавливали или заменяли негодные детали, потом снова собирали, испытывали и отправляли владельцам: колхозу или совхозу. Это было почти поточное производство, потому что грузовик выходил из ремонта через 20 -30 дней от разборки. Вот эти 20 штук автомобилей, в разной степени готовности и стояли постоянно в сборочном