Выкладывание едва ли не всей совокупности книжных собраний в Сеть выглядит единственной задачей будущего — так, во всяком случае, думают англичане. Сегодняшняя Британская библиотека жаждет превратить свинец прошлого в золото будущего благодаря введению нового ключевого поста: шефа по маркетингу. Управляя командой из сотни человек, он должен создавать имидж современного продукта и делать рекламу, чтобы ускорить доступ к виртуальным фондам максимальному числу пользователей во всем мире. Встретить будущее «с открытым забралом» можно, только приняв ряд радикальных решений: книги и газеты «дематериализуются» вагонетками, a IBM готовится получить десятки миллионов столь же нематериальных фунтов стерлингов.

Архитектурная сдержанность новой Британской библиотеки предвещает, что работать в читальных залах с верхним светом, замечательными, хоть и не дизайнерскими стульями-креслами и компетентными сотрудниками будет очень комфортно и спокойно. Национальные библиотеки всех стран будут открыты (по предварительной записи, поскольку только компьютерщиков может быть тьма, а на выдаче в зале всегда стоит один человек) для тех, кто интересуется какой-то узкой областью той или иной науки или пытается разгадать секрет текста, который сочли недостаточно интересным для «распыления» по миру, а также для всех тех, кто мечтает прикоснуться к старым книгам, перелистать их страницы, вдохнуть аромат бумаги. Это будут, скажем так, бумажные библиотеки.

Как показывает судьба мелкой торговли во всем мире, выживут и будут процветать только специализированные учреждения; исчезнет «посредник», который сейчас удовлетворяет — и самым достойным образом — нужды и вкусы «широкой публики». Франция как никто умеет пользоваться своим языком: муниципальные библиотеки теперь называются «медиатеками», а ведь корень «медиа» или «медио» говорит об усредненном предназначении.

Легко предсказать, у которого из двух читателей — книжного «пешехода» или того, кто пополняет свою библиотеку, как и свою кредитную карту, не вставая с дивана, — еще может вспыхнуть искра. Но разумеется, другая литература не замедлит появиться на свет: она покажется новой, хотя на самом деле будет всего лишь перекодированной.

Печатные книги исчезнут в силу всеобщей десубстанциализации торговли: наличных денег скоро не станет вовсе. Газеты уже начинают исчезать. В 2100 г. студентам будут рассказывать — если кого-то это заинтересует! — о чудовищном процессе сведения леса, сначала в Морване[98], потом в Амазонии (только представьте, как прекрасны были эти места, когда там росли деревья!), о том, как суперсовременные заводы отравляли атмосферу диоксином ради производства бумаги, состоящей больше из клея и мела, чем из бумажной массы, о типографиях, откуда тонны книг отправляли на склады, а оттуда — к оптовикам, которые рассылали новинки в книжные лавки, каковая, в свою очередь, могла сделать возврат либо переадресовать книги в другой магазин, где их кто-то покупал, а если не покупал, они шли под нож. Быть того не может! Все эти заморочки из-за десяти — ну ладно, из-за тридцати! — монет?! Молодые люди недоверчиво хихикают. Они конспектируют лекцию в «голосовом режиме», загружают на гибкий диск в непрерывном режиме все произведения мировой литературы вперемежку с музыкой, фильмами, ощущениями, запахами и звуками, холодом и жаром. Иногда какой-нибудь отщепенец обращается к печатному тексту, но очень быстро отказывается от своей затеи. К чему расшифровывать бесчисленные значки, которые когда-то называли буквами, если от попытки понять, какое отношение они имеют к идеям и фактам, начинает болеть голова?

Принимая посетителей, профессор Эль-Аббади как бы невзначай выводит их на балкон: отсюда открывается вид на гавань, куда приплыли корабли Цезаря. Здесь он отдал приказ сжечь город, в котором погибла Великая Библиотека. За несколько минут беседы на балконе любой гость неизбежно подхватывает «александрийский вирус».

Историк-энтузиаст Эль-Аббади посвятил легендарной библиотеке всю жизнь: в ноябре 1972 г., на международном симпозиуме, он как бы между делом «бросил» идею о том, что библиотеку необходимо воссоздать. Ректор университета Лотфи Девидар поймал его на слове, и проект, с помощью третьего участника этой истории, Фуада Эльми, был запущен. Хорошо зная, как чудовищно некомпетентно египетское правительство, троица решила обойтись без помощи Каира. Дело казалось им совсем простым: университет владел дорогим участком земли, на котором «бездельничали» военные, Эльми назначили управляющим, научный мир был в восторге.

К несчастью, судьба не благоволила к проекту. Новый ректор университета переориентировал его на создание культурного центра, Эльми схлестнулся с президентом Садатом из-за строительства АЭС, лишился места и умер, разочарованный и опечаленный доктор Эль-Аббади отправился преподавать в Бейрут. В 1984 г. вновь назначенный ректор Каирского университета предложил Эль-Аббади реформировать комитет, и при «платоническом», но весьма активном содействии тогдашнего директора ЮНЕСКО Мохтара Мбоу (организация всячески поощряла проекты в странах «третьего мира», потому-то ей всегда катастрофически не хватало средств) в 1988 г. был объявлен конкурс архитектурных проектов и запущен сбор средств в международном масштабе, для чего будущую библиотеку назвали «государственной». И вот тут-то под не самую реалистичную, но благородную идею была заложена мина замедленного действия.

Первым чек на 20 миллионов долларов прислал правитель из Арабских Эмиратов принц Фейсал. Узнав об этом, Саддам Хусейн немедленно подписал чек на 21 миллион. Их примеру последовали другие, деньги потекли рекой, был выбран роскошный, грандиозный проект, и затея приобрела слишком серьезный оборот для утонченных эллинистов. Один из членов комитета Мохсен Захран стал реальным руководителем и «закрыл крышкой» строительный объект, ставший к тому времени национальным, да что там — международным. В 1993 г. случилось непоправимое: в одну злосчастную ночь бульдозер начал сбрасывать руины дворца Птолемеев в озеро Мареотис[99]. Французский археолог Жан-Ив Амперёр и архитектор и меценат Мохаммед Авад сделали все, чтобы взбудоражить общественное мнение, но святотатство свершилось: огромный читальный зал будущей библиотеки должен был находиться на пятнадцать метров ниже уровня моря, так что все постройки былых времен погибли. В последний момент польские археологи наспех провели раскопки и достали два великолепных мозаичных фрагмента. Теперь они выставлены в цокольном этаже библиотеки, в специально оборудованном для них музее.

Александрия всегда была и остается неисчерпаемым источником самых фантастических домыслов. Многие свято верят, что новая библиотека питается телом древней. Прелестная идея, но большинство исторических домыслов помещает Мусейон западнее, недалеко от пересечения улиц Наби Даниеля и Хорейи. Имей археологи нормальные условия для работы, они раскрыли бы тайну. Увы: любой руководитель вынужден проводить массу времени в чиновничьих кабинетах, пытаясь добиться права спокойно работать на раскопе. С какой стати печально знаменитые египетские бюрократы и подрядчики стали бы делать то, на что оказался не способен центр науки и истории? Впрочем, Розеттский камень[100] нашли не ученые, а наполеоновские саперы, нашли — и остановили строительство военного объекта.