Маша. Господи, какие же вы, мертвые, эгоисты!

Вера и Саша почти скрылись за ширмой, но тут на сцену выкатывается на колесах диван, представляющий собой довольно сложное технотронное сооружение с компьютером, телевизором, стереосистемой и т. д. На диване комфортно устроился Виталик — бородатый мужчина в затрапезном халате и меховых тапочках.

Виталик. Прекратить прелюбодеяние! Немедленно!

Она. О нет! Тебя-то кто сюда звал?

Виталик. Ты! Ты же подумала сейчас: «Вот вернусь в Москву и разведусь с Виталиком!» Подумала?

Она. Подумала.

Он. Кто это?

Она. Это мой муж. Виталик.

Он. Какой еще муж?

Виталик (сурово). Законный!

На сцене все, как в конце первого акта: Виталик на диване. Остальные в недоумении. Саша вопросительно смотрит на Веру.

Она. Сашенька, познакомься, это мой муж — Виталик.

Он. Как в плохой пьесе.

Нина. В очень плохой!

Маша. Нет, вы только посмотрите: у самой муж имеется, а она чужих уводит!

Ирина Федоровна. Молодец, дочка, мужиков надо заготавливать впрок!

Он. Ты же мне сказала, что развелась.

Она. Я не говорила — развелась. Я говорила — рассталась.

Он. А это не одно и то же?

Валентин Борисович. Нет. Иногда жены расстаются с мужьями, даже не покидая супружеской постели.

Он. Ладно, допустим, это твой муж.

Виталик. Что значит «допустим»? Я могу и паспорт показать.

Он. Покажите!

Виталик подъезжает к нему на диване и протягивает паспорт. Саша берет документ и внимательно листает.

Виталик. Ну, как?

Он. В самом деле, муж. Со стажем.

Она. Только по паспорту. Между нами ничего нет. Абсолютно ничего!

Валентин Борисович. А вот это неправда, деточка: если между мужчиной и женщиной хоть однажды что-то было, это — навсегда. И потому я сейчас здесь.

Он. И давно между вами ничего нет?

Она. Сегодня — семь лет. Ровно семь лет назад, двадцать четвертого сентября, в день преподобной Феодоры Александрийской это случилось в последний раз.

Виталик (что-то набирает на клавиатуре и смотрит на дисплей). Точно, двадцать четвертого сентября, ровно семь лет назад, в День машиностроителя. С тех пор ни разу! Ни-ни!

Он. Значит, с сегодняшнего дня ты как бы девственница? (Подойдя к Вере вплотную.)

Она. Да! Пусть у нас все будет как бы в первый раз!

Он. А вы с Виталиком как бы венчаные?

Она. Нет. А ты хочешь как бы венчаться?

Он. Не «как бы», а по-настоящему!

Она (бросается ему на шею). Милый!

Нина. А мне он говорил, что люди венчаются от малодушия.

Маша. Мне тоже!

Валентин Борисович. Венчание — тот же брачный контракт, но печать ставит — почувствуйте разницу — не нотариус, а Господь!

Маша. Если он есть… Сколько я свечек в церкви понатыкала, а меня все время мужики бросают. Наверное, все-таки Бога нет!

Нина. Есть, разумеется!

Валентин Борисович. Вы уверены?

Нина. Умрете — узнаете.

Она. Если бы Господа не было, люди бы не влюблялись.

Обнимает Сашу.

Виталик. Эй, вы там, не задохнитесь от счастья! А я вот не дам развода, и все тут!

Ирина Федоровна. Ни себе, ни людям.

Она. Виталик, ну зачем ты вредничаешь?

Виталик. Испугалась! Шутка. (Саше.) А ты, значит, тот самый артист?

Она. Он актер.

Виталик. Да, я видел в рекламе.

Ирина Федоровна. Точно! Он укрепляющие таблетки рекламировал. Идет в черном костюме к венцу и, чтобы не опозориться, пилюлю принимает. Как же это лекарство называется? Забыла…

Нина. Санечка, неужели ты рекламировал виагру?

Он. Нина, у меня были трудные годы. Я работал даже Дедом Морозом. Но так низко никогда не опускался. Виагра — скажешь тоже! Я рекламировал иммодиум — таблетки от расстройства желудка, диареи. (Декламирует.)

Нынче снова в моде ум:

Принимай иммодиум!

Валентин Борисович. Ну, так это же совсем другое дело!

Виталик. Правильно! От диареи. (Он подходит к Виталику, возвращает паспорт, здоровается с ним за руку.) Давай знакомиться!

Он. Зачем?

Виталик. Как — зачем? Интересно ведь, в какие руки жену отдаю.

Валентин Борисович. Вы правы. У меня был друг — гидростроитель, он изобрел удивительную турбину…

Она. Валентин Борисович, рассказывали уже. Сколько можно?

Маша. Старперов часто клинит. Ко мне клиент ходит стричься и тоже всегда одну историю дундит — как при Брежневе он заначил от жены сотню, а нашел только при Путине. Каждый раз так расстраивается — валидол сосет!

Он (тихо). Маша, исчезни! Тебе здесь больше нечего делать.

Маша. А вот и не исчезну! Я лучше Виталика постригу. (Достает ножницы, расческу, ерошит ему полосы, огорчается.) Как у вас все запущенно! Лучше приходите ко мне в парикмахерскую!

Виталик. Вряд ли… Я ведь невыездной.

Валентин Борисович. В каком смысле?

Виталик. В прямом.

Она. Только на диване — по квартире.

Валентин Борисович. И давно?

Виталик. Давно. С тех пор, как случилось несчастье.

Он. Какое несчастье?

Виталик. Демократия.

Валентин Борисович. Что вы говорите? Опомнитесь! Благодаря демократии теперь мы можем ездить по всему миру.

Виталик. А я могу на диване по всей квартире.

Ирина Федоровна. Эх, зять — ни положить, ни взять. Когда я дочку за него отдавала, он нормальным был. Как все.

Виталик. Как все я никогда не был. Но тещу не любил, как все.