— Лыш…

— Грин… А мы ждем, ждем…

Я наконец сообразил:

— Сколько же времени прошло, Лыш? Мне казалось, что всего сутки…

Он перестал улыбаться:

— Что ты… сегодня двадцатое августа. Почти два месяца…

— С ума сойти…

— Да… — сказал он.

— Давай сядем, — попросил я. Загудели ноги, будто я и правда два месяца шагал по Дороге. Без остановки… Рядом лежала колода — очищенный от коры обрезок давно спиленного тополя. Толстенный. Мы подпрыгнули и сели рядом.

— Лыш, а дома… все в порядке?

— Да… — сказал он как-то рассеянно. И вдруг опять улыбнулся: — Только Гретхен и Светхен недавно поссорились. Даже чуть не подрались…

— Они что, спятили? — перепугался я. — Из-за чего?

Лыш глянул искоса и сказал, кажется, с тайным удовольствием:

— Из-за тебя…

— Это… как? — я почувствовал, что наливаются горячим соком уши.

— А так… Тебя ищут, ждут, а Светка причитает: «Ну, где он, ну когда же?..» А Гретхен терпела, терпела и говорит: «Чего ты в конце концов так изводишься? Будто он тебе дороже, чем всем другим!..» А та: «Да, а ты!.. Сперва утащила его в какое-то болото, а теперь в ус не дуешь…» Ну они и сцепились… Да сейчас-то уже все в порядке. Но пришлось водить к Памятнику, чтобы помирились…

«Ну вот, опять проблемы…» — замелькали неприятные мысли. Грета и Света… они мне обе нравились. Но Света была скорее как сестра, а Грета… Я вспомнил прощание на краю круга. И вдруг понял (хотя сам испугался этого), что теперь поцелую ее с большой охотой…

А Лыш сказал простодушно:

— Ты не бойся, они не будут тебя делить. Светка недавно стала заглядываться на Владика Савойского, это новый мальчик в отряде у Гретхен…

Я стыдливо засопел и сказал небрежным тоном:

— Значит, у следопытов теперь пополнение?

Лыш кивнул:

— Ага, и немалое. Толю-Полю она тоже записала наконец. А еще ведь — Вовчик и Егорка…

— А это кто?

Он глянул удивленно:

— Ну, Тюнчик и Пузырек… Ох ты же не знаешь!.. Грин, ты прости, я стал такой несообразительный, часто забываю про многое. Наверно, это остатки болезни. Я ведь тогда, после укола, немало провалялся в постели, потому что был запущенный случай. Если бы ты опоздал на пять минут, была бы крышка…

— Лыш, да ладно! Главное, что сейчас ты в порядке… А откуда появились Пузырек и Тюнчик? Витя нашел?

— Да нет же, не Витя. Это когда была заваруха на вокзале…

— Какая заваруха?

Он опять улыбнулся, виновато так:

— Да, ты же не знаешь… Месяц назад открылось, что «Желтый волос» поставил в Инске несколько излучателей. В скрытых местах. Спутник-то загремел, а излучатели, которые он должен был отражать, остались. Ну, их почти все быстро нащупали и взяли, а один был спрятан в разрушенной части вокзала. Ново-Заторского… Когда его хотели тоже обезвредить, «волосатые» устроили оборону, со стрельбой. С гранатометами даже. Витина бригада, студенческая дружина и добровольцы их окружили, а те загородились заложниками…

— Какими заложниками? — спросил я, чувствуя нехорошее.

— Там пришел как раз вагон с ребятами из дальнего детдома, их перевозили в Горнозабойск, и получилась задержка… Вот, «волосатые» их привели на вокзал, устроили баррикаду и давай кричать про всякие условия… Ну, наши их отбили…

«Никто не погиб?» — хотел спросить я и побоялся. Успокоил себя: если бы такое случилось, Лыш сказал бы.

— А где они сейчас? Эти два обормота? — я шутливой бодростью хотел унять беспокойство.

— Обещали сюда прибежать, когда в отряде кончится тренировка…

— Да я не про то. Где они вообще? У кого живут? — И догадался: — У наших? У дяди Толи и тети Маруси?

Лыш удивленно свел брови.

— Да нет же! Юрий Львович сразу их забрал к себе, когда узнал, что они твои друзья… Ой…

— К… кто забрал? — выговорил я.

— Ой, Грин. Ты прости… мне все кажется, то ты вернулся давно. А ты ведь…

— Лыш, кто забрал?

— Ну… твой папа… Он оказался здесь с отрядом добровольцев, которые вырвались из ново-заторской тюрьмы, они ее разгромили. И они тоже стали отбивать заложников у «волосатых», и отбили. И стали разбираться, какие ребята откуда, и твой папа узнал…

У меня свистело в ушах, как на сильном ветру.

«Этого не может быть!..»

Но ведь это было! Значит, Михаил Гаврилович ошибся! Его обманули! Мой папа — живой!

— Лыш… он где?

— Сейчас на работе, наверно. В «Почтовой ромашке»…

Меня рвануло с места. Но… рвануло внутри. А на самом деле я, ослабевший, остался на колоде, рядом с Лышем. Только закрыл глаза ладонями.

— Грин, ты не плачь… — сказал Лыш. Как тогда, когда проснулся Информаторий…

Я не плакал, я молился:

«Лишь бы это был не сон! Лишь бы не сон!» — Я лихорадочно сунул руку в карман, нащупал янтарный шарик. — «Лишь бы не сон…»

Летающий стул, укладывая шнур спиралью, приземлился недалеко от нас. Мы посмотрели на него, и я неуверенно сказал:

— Лыш, я пойду. В «Ромашку»…

— Конечно! Хочешь, я тебя провожу?

— Хочу…

— Или… давай дождемся Вовчика и Егорку! Они вот-вот прибегут! И пойдем вместе…

— Конечно… давай…

«А ведь я даже не знал их настоящих имен…»

— Они знаешь как работали, — уважительно сказал Лыш. — Лучше всех в отряде. Когда началась «шаровая атака»…

— Какая… атака?

— Ну… так называлась операция, когда заряжали шарами темпоральные стабилизаторы. Это спасатели из Крепости сказали, что нужен заряд как можно крепче, чтобы Дорога пустила на себя поисковые группы. Когда начали искать…

Я почувствовал себя отчаянно виноватым.

— Лыш, а что за стабилизаторы?

— Гретхен разве не говорила? Среди пустошей, далеко, есть такие конусы, вроде термитников. Надо в них опускать шары. Чем больше, тем лучше. Тогда улучшается всякая обстановка. Энергетическая…

— Да, она говорила… И теперь это было ради меня?

— Ну да… Рассчитали, что надо не меньше сорока шаров. Все их искали, искали… А когда не хватило одного, Май опустил в конус свой шар. Тот, хрустальный…

— Жалко… — шепотом сказал я. Было и правда жаль. Почти до слез. Я же помнил, чем был для Мая этот шар.

— Да ничуть не жалко! — вскинулся Лыш. — Потому что шар вернулся! Мы пришли, а он снова на подсвечнике, как ни в чем не бывало!