Я видел, как блестели глаза друга в темноте: он выглядел счастливым.

В ту ночь мы не сомкнули глаз — общались у костра до самого утра, и удовольствие от этого общения невозможно было измерить.

Возможно, мы интуитивно чувствовали, что скоро и этому счастью наступит конец…

…Я — Баиль — проснулся в гостиничном номере посреди ночи от чувства нависшей над собой опасности.

Вскочил на ноги мгновенно, едва открыв глаза. Магия в моем теле взметнулась, опоясывая меня угрожающим боевым свечением, и я настороженно уставился перед собой.

Когда же увидел того, кто потревожил мой покой, то почувствовал… подсознательный страх.

Отец! Пресветлый эльф — король Лиардорна! Тот, кому я обязан жизнью, но… тот, кто с легкостью отдал меня на растерзание врагам.

Отец выглядел блистательно: молодое лицо, вычурная одежда с золотой вышивкой, тиара на золотоволосой голове… Как будто он только что вынырнул из торжественного приема!

Его взгляд пренебрежительно переметнулся на кровать, с которой я только что вскочил. Тонкие губы искривились в гримасе отвращения. Я покосился туда и начал стремительно краснеть.

Да, Родерик спал рядом. Мы вчера с ним немного покутили, и я был дураком, что в очередной раз на это согласился. Наверное, тоска заела…

В итоге, мы завалились спать в одной комнате, и выглядело это сейчас… очень провокационно. Но доказывать отцу, что мы просто друзья, было бесполезно. Ему даже проще будет, если он будет считать меня мужеложцем: легче заглушить свою совесть и отдать меня вампирам без сожаления.

— Да, слухи не врут, — проговорил отец, снова возвращая холодный взгляд ко мне, — и мне стыдно, что ты мой сын… — несмотря на ожидание подобных слов, мне стало мучительно больно. — Я пришел сюда лично для того, чтобы в последний раз воззвать к твоему благоразумию, Баиль! Надеюсь, уж на меня ты не станешь натравлять своего вампира…

В его голосе чувствовалась издевка.

Я помрачнел еще сильнее. Отец знал, как изощренно доставить мне боль…

— Ты должен сдаться, Баиль, — продолжил эльфийский король, убирая руки за спину (его любимый жест, исполненный небывалого величия). — Если тебя не интересует собственный народ, если тебе абсолютно наплевать на свою семью, то придется мотивировать тебя благополучием твоего… — он снова скривился, — любовника!

А дальше пошли угрозы — реальные, подкреплённые доказательствами и невыдуманной опасностью. И я понял: Родерик действительно умрет. Умрет в страшных муках, среди пыток и унижения, если я… не вернусь в Луарию.

Я знал, что однажды этот момент настанет. Я чувствовал, что наше счастье не может быть вечным. Не суждено мне иметь свободу в этой жизни. Мое общение с Родериком было прекрасным, но временным подарком судьбы.

Король эльфов слов на ветер не бросал, демонстрируя свои намерения.

— Поклянись, что ты не тронешь его! — бросил я отцу с вызовом, заставив его самодовольно усмехнуться.

— Если тебя это смотивирует, то клянусь!

И письмена магической клятвы зажглись в воздухе около его лица.

Я не смог с Родериком даже попрощаться: отец наслал на него магический сон. Я только лишь взглянул на него напоследок, чувствуя, как болезненно ноет в груди.

— Прощай, друг мой… — прошептал я беззвучно, в последний раз оглядывая молодое смуглое лицо, на котором сейчас царило безмятежное выражение. — Желаю тебе счастья…

Через час меня уже вели под конвоем два десятка вампиров, связав руки за спиной.

На шее под одеждой болталось кольцо усиления магии — наша родовая драгоценность. Это кольцо было частью эльфийского жертвоприношения вампирам наряду со мной…

Да уж, отец не поскупился, выкупая свободу своему королевству.

Вот только все, что построено на чужих страданиях, все равно долго не продержится…

***

Они напали внезапно: группа вампиров, не принадлежащая к гарнизону луарского короля. Моих охранников перебили довольно быстро, а главарь напавших выволок меня в центр сражения и толкнул к своим ногам.

Лицо его было незнакомым, но в глазах вампира горел настолько алчный блеск, что я понял: живым из этой передряги мне не выбраться. Еще сильнее заныло сердце. О Родерике…

Только выживи, друг мой!..

Меня удостоили пинка сапогом под ребра, а потом начался обыск. Искали эльфийское кольцо. Искали лихорадочно, жадно. Но не нашли. Потому что я его спрятал. Из последних сил я создал около себя пространственный кармашек, который скрыл кольцо от чужих глаз.

Если отец настолько глуп, что отдает своим врагам свое самое эффективное оружие, то я не стану повторять его ошибок. Это кольцо я не отдам…

От разочарования главарь вампиров крепко избил меня, а потом, приблизив свое лицо к моему, прошипел:

— Где кольцо, эльфийская подстилка? Отвечай! Иначе умрешь медленной мучительной смертью. Я буду пить твою кровь каплю за каплей, пока ты не сдохнешь от боли в каждой мышце и во всех костях…

Но я промолчал. И тогда он вонзил свои острые зубы в мою шею, начиная по капле вытягивать из меня жизнь…

***

Родерик появился тогда, когда я уже был на грани. Особо ничего не помню: мой обескровленный разум уже туго соображал. Но когда друг склонился надо мной — окровавленный, испуганный, с покрасневшими глазами — я даже смог ему улыбнуться уголками губ…

— Баиль! — его голос дрожал, как и руки, которыми он пытался приподнять мою голову и пристроить на своих коленях. — Ты не умрешь! Держись! Я что-нибудь придумаю…

Но я чувствовал, что жизнь неумолимо отделяется от моего тела и что ее уже не удержать.

Видя мою усиливающуюся бледность, Родерик… зарыдал. Горько, безумно, надрывно… В скорби он был таким же порывистым, как и в своей любви ко мне…

— Не уходи, прошу тебя!!! — его голос превратился в хриплый шепот. — Не покидай меня, Баиль! Я же не смогу жить без тебя…

Мне стало так горько, что в сердце проснулась решимость. Одновременно с этим у меня закружилась голова, а в груди что-то сдавило. Из последних сил я прошептал:

— Прошу тебя, спрячь это кольцо, — из пространственного кармана родовое украшение выпало прямо на землю, а я с трудом продолжил: — Клянусь тебе, Родерик, что мы еще встретимся! Клянусь, что у нас с тобой еще будет шанс все исправить и… победить. Клянусь! И пусть мир духов будет мне свидетелем…

В воздухе вспыхнули искры: магия приняла мою клятву, но я мгновенно ослаб до полного изнеможения. Веки начали закрываться, дышать стало в разы тяжелее, когда я ощутил горячие губы Родерика, опустившиеся на мой лоб.

Сердце вздрогнуло в груди, словно пытаясь все-таки ожить, победить надвигающуюся кончину, но потом его стук начал замедляться, угрожая исчезнуть совсем.