«Матильда» в то время спасла всех нас. Она была нашим надежным, пусть и израненным островом среди безумствующего океана тяжелейшей зимней кампании Великой войны.

И за нее стоило выпить, как за живых и мертвых.

– За «Матильду», – сказал я, делая щедрый глоток.

Мой вкус еще не превратился в цвет, так что я полностью насладился букетом сладких тонов и морских, соляных и дубовых оттенков.

– Мосс все еще дрыхнет?

– Если бы! Отправился в Метель, договариваться с поставщиками. Перекрытие Рукава Матрэ задерживает поставки грузов, и у нас недостаток джина и пива, не говоря уже о табаке.

– Что-то быстро.

– Склады, в том числе и частные, взяты под охрану властями. Добавили бумаг и контроля на вывоз продуктов. Если так продолжится, то через месяц можно вводить карточки.

– Угу. И пулеметы на входы, когда начнется голод, паника, мародерство и черный рынок. У чиновников дукса, надеюсь, есть хоть какие-то мозги, и они не станут доводить до крайностей.

Сибилла вновь взялась за бутылку, чтобы разлить напиток по бокалам, но я показал ей, что мне хватит. Нет нужды накачивать себя алкоголем.

– Ну и ладно. – Она без сожаления убрала виски. – Но без устричного супа я тебя не отпущу.

– Дважды меня просить не требуется. Твою стряпню я люблю.

Пока я ел, она сидела рядом, делая вид, что занимается счетами, однако изредка поглядывала на меня из-под оказавшихся у нее на носу очков. Хотела о чем-то поговорить, но не считала, что следует поднимать беспокоящую ее тему. Я же, прекрасно ее зная, не стал задавать вопросы. Сибилла из тех людей, которых не имеет смысла подталкивать к чему-либо. Если она захочет – сама скажет. Если же нет – из нее и клещами слова не вытянешь.

Ей не нужны были счеты или суммирующая машина[104], с цифрами она справлялась отлично, и столбики росли на бумагах, точно по волшебству.

– Смотрю, дела идут не так уж и плохо. Особенно учитывая не самые простые времена.

– Большинству простых людей всегда требуются алкоголь, женщины и азартные игры. Не уверена, что именно в такой последовательности, но это три кита бесконечного дохода даже в день апокалипсиса. «Кувшинка» вполне себе окупается, и мы с Моссом подумываем купить пароход.

– Прости, что? – Я даже ложку до рта не донес, так был удивлен ее словами.

Сибилла сняла очки, положила их на стол, рядом с бумагами:

– Я серьезно. Здесь отличное место, но лишь для севера. А вопрос выживания в любом бизнесе – это правильные связи. Не только среди нашего круга, но и тех, кто по утрам наливает ванну шампанского. Те, кто живут в Метели, на Холме, Бурсе и Рынке не идут к нам. Пароход, бросивший якорь где-нибудь в проливе Дукса, со всеми разрешениями, вином, оркестром, покером, бриджем, бильярдом и ставками на скачках, не считая сговорчивых девиц, обеспечит нам новый уровень ведения дел. Разумеется, если правильно подойти к вопросу.

– Риски тоже возрастут.

– Мне ли этого не знать.

– Твоя идея или Мосса?

– Конечно моя. Его, как все ваше поколение, устраивает то, что уже есть в руках. И редко кто готов двигаться дальше. Ну что еще, Жак? – обратила она внимание на привратника, который негромко кашлянул.

– Во дворе человек, и он ищет мистера Хеллмонка. Ребятам его впустить или отправить? Я сказал, что такого здесь нет, но спрошу у управляющей, может, она в курсе.

Мы с Сибиллой переглянулись.

– Человек… девушка? – на всякий случай поинтересовался я.

– Нет. Не девушка.

– Ждешь девушку? – сразу оживилась Сибилла.

– Я всегда их жду, – не покривив душой, признался я.

– Ну, раз другие представители человечества тебя не интересуют, пусть ребята выпроводят гостя, – отдала приказ управляющая «Кувшинки».

– Погоди, – остановил я Жака и с неохотой слез со стула. – Не так много людей знают, где меня искать. Надо посмотреть.

– А если это осведомитель жандармов? А, не важно. Ребята запрут его где-нибудь до приезда Мосса, а там…

Это «а там»… от маман моего боевого товарища имело смысл вполне понятный. «А там» на северных улицах Риерты часто заканчивалось «в канале», «в земле», «в печи крематория». Сибилла при всей своей заботливости, привязанности и желании накормить меня супом родилась и выросла здесь. И эта женщина была тем еще стальным прутом, особенно если считает, что защищает тех, кто угрожает ее семье. Надо заметить, что порой я сам удивляюсь, что вхожу в эту категорию людей.

– Без поспешных выводов, пожалуйста, – попросил я ее.

Во дворе «скучал» Пшеница. Кажется, его страшно нервировала пара охранников и трое моих знакомых акул с улицы, которые сочли своим прямым долгом проводить посетителя до заведения.

Завидев меня, он заметно расслабился.

– Черт побери! Ну у тебя и друзья! – шепнул он, пожимая мне руку.

– Мюр тебе сказала, где меня искать?

– Да. Надо поговорить.

Начало не обещало ничего хорошего.

– Кто-то умер?

– Почему? – опешил тот.

– Умирают всегда неожиданно и очень не вовремя. Обычно когда ты занят чем-то важным. Как я сейчас. Ладно. Давай поговорим.

Сибилла, увидев моего спутника, разве что руками не всплеснула:

– Ты теперь глава шайки недокормленных студентов?

Пшеница уставился на нее с обидой и произнес:

– Эй! Эй! Полегче, дамочка!

– Дамочка?! – Она уперла руки в бока, и ее тон был таков, что парень тут же стушевался, стянул с головы кепку и пробормотал:

– Простите, миссис.

– Так-то лучше.

Я указал ему в дальнюю часть зала, но прежде чем идти за мной, Пшеница спросил:

– А можно тут что-нибудь попить? – И тут же добавил: – Миссис.

Сибилла посмотрела на меня, на него, затем снова на меня. У нее особый нюх на проблемы, появляющиеся на горизонте. Ей бы быть на мостике корабля да отслеживать появление айсбергов.

Ничего не сказав, вернулась за стойку, загремела стаканами и бутылками.

– Что затеяла Мюр? – Напрямую спросил я, как только мы сели.

– Я бы рад тебе объяснить, но она не отчитывается передо мной. Просила передать, что ей нужна твоя поддержка.

Не то чтобы я не хотел поддержать девчонку. Она милая. И решительная. И не скрою – красивая, даже со шрамом, рассекающим щеку. Но вопросов у меня не стало меньше.