Несколько часов я ползала по полу, перебираябитые кирпичи и остатки стекла, заглянула во все щели и дыры, сдвинула все, чтодвигалось, и подняла все, что поднималось. В результате обзавелась несколькимиссадинами, царапинами, больно ушибла колено и заработала головную боль.

Мне очень не хотелось признавать своепоражение, я считаю, что следы всегда остаются, просто их не видитневнимательный глаз. Но на этот раз, похоже, преступник был на редкостьаккуратен. Эксперт установил, что снайпер стрелял в Нину с лестницы. Жертва находиласьв подвале, киллер спускался, поймал женщину в прицел и нажал на спусковойкрючок. Силаева не ожидала нападения, она, вероятно, знала убийцу.

Я начала обшаривать лестницу и внезапнообнаружила крохотный кусочек серо-голубого полиэтилена с чуть присбореннойверхней частью. Секунду я рассматривала находку, потом подцепила ее пинцетом иаккуратно запаковала в герметично закрытый мешок. Обрывок маленький, но, может,эксперт Макса, гениальная Равиля, сумеет из него что-то выжать?

Грязная и усталая, я вернулась к машине,кое-как вытерла руки влажными салфетками, почистила джинсы и поехала в садик замалышами.

– Тетя Лампа, – заорали Игорь и Леня, кидаясько мне, – а где мама?!

– Она уехала в командировку, – лихо соврала я.

– За деньгами, – деловито уточнил Леня, –привезет их много-много, купит мне машину.

– И мне, – не замедлил обрадоваться Игорь.

Леня показал брату язык:

– Только мне.

Игорь стукнул братца по макушке кулаком:

– Фигу тебе!

Ленечка не остался в долгу, началась драка.

– А ну тихо! – повысила я голос. – Вам нужнолюбить друг друга, а не сориться. Одевайтесь, не забудьте поддеть подкомбинезоны рейтузы, на улице мороз.

– Ты на машине? – деловито осведомился Игорек.

– Конечно, – подтвердила я.

– Тогда можно комбезик прямо на колготкинатянуть, – обрадовался мальчик.

Я вздохнула. Ну почему детям всегда леньодеваться по погоде? Сколько раз Кирюша и Лизавета доводили меня до истерики,занудно исполняя одну песню: «Жарко! В шапке голова потеет! Идти до дома пятьминут. Можно мы с раздетой башкой сбегаем?»

Вот мне в детстве приходилось молча натягиватьтолстый свитер, на ноги – нитяные чулки, сильно «кусающиеся» рейтузики соштрипками, серые носки из «козлика» и валенки с калошами. На голову повязывалсябелый полотняный платочек, на него натягивался «шлем» – шерстяная шапка, плавнопереходившая в нагрудник, и лишь потом на нее водружался меховой капор изцигейки. Последний вместо завязок имел длинную белую резинку, подобную мнепродевали в трусики, чтобы те не падали. Боюсь, я не смогу объяснитьподросткам, что это за зверь такой – резинка. Тонкая белая полоска легкорастягивалась, затем столь же легко сжималась и плотно прихватывала капор.Думаю, это было эксклюзивное изобретение советских женщин, которые не хотели, чтобыдети простудили на холоде уши.

Позаботившись о моей голове, мама впихиваладоченьку в тяжелую цигейковую шубу. Поскольку ее покупали на несколько лет, онабыла на пару размеров больше, чем надо. Предвижу вопрос современных родителей:эй, люди, вы специально хотели изуродовать кроху, сделать ее похожей на тюк?

Конечно, нет, но шубы всегда были в стойкомдефиците, купить шубенку удавалось лишь по большому блату. Вот почемубольшинство моих сверстниц носили зимой нечто, весьма похожее на наряд боярыни,затем бегали в шубе по колено, а потом мамы надставляли полушубки, пришивая кподолу кусок овчины и делая обшлага из другого материала. В результатеполучалась оригинальная вещь: середина из поношенной, потерявшей вид цигейки,нижняя часть скроена из телогрейки дедушки, а края рукавов – из драповогопальто бабушки. Данная конструкция непременно подпоясывалась ремнем, на шеюповязывался длинный шарф, на руки натягивались варежки на тесьме, и – пожалуйтена улицу.

Даже передвигаться тихим шагом в такомобмундировании бедному ребенку было крайне затруднительно, обычно я тащиласьрядом с мамой, ощущая себя полураздавленной бабочкой. Да, чуть не забыла! Еслистолбик термометра опускался ниже отметки десять градусов, из маминой сумкипоявлялась железная коробочка из-под леденцов, наполненная перетопленнымгусиным жиром. Этой противной субстанцией мне намазывали лицо, потом прикрывалиего носовым платочком, который на манер чадры подпихивали под края шапки, истрого заявляли:

– Молчи. На улице мороз. Ни одного слова, покане окажешься дома.

Современные дети, имеющие легкие комбинезоны ипри этом капризничающие при виде невесомых теплых штанишек, должны выучитьнаизусть мой рассказ о цигейковой шубе и понять, как им повезло.

Поспорив о рейтузах и проиграв в словеснойбитве, я посадила братьев в машину. Игорь и Леня моментально обнаружили новыйповод для выяснения отношений: справа окно у малолитражки больше, чем слева.

– Мне лучше видно! – объявил Игорь. – Стеклошире твоего.

– Врешь, – отреагировал Леня.

– Там медведь стоит, – соврал Игорек.

– Где? – завопил наивный Леня.

– Уже проехали, – захихикал Игорь, – незаметил?

– Нет, – честно признался брат.

– Говорил, мое окно здоровше, – обрадовалсяИгорь, – вау, дурак! Ну ща получишь.

Я посмотрела в зеркальце: все правильно, назаднем сиденье начались активные военные действия. Поскольку у меня есть опытвоспитания Лизаветы и Кирюши, я отлично усвоила одну истину – пока дети неубивают друг друга, вмешиваться не стоит. Еще более глупо задавать вопрос: «Ктопервый затеял свару?» В ответ моментально получите единый выкрик: «Он!»

Двери в машине заблокированы, пусть Игорь иЛеня пинаются сколько их душе угодно. Вот у бабы Нилы другие воспитательныепринципы, остаток вечера я провела под неумолчные замечания старухи:

– Перестаньте драться, посидите спокойно.Леня, отстань от Игоря, Игорь, не лезь к Лене.

Потом бабушка устала и призвала на помощьТомаса.

– Если вас на месте стоять, получить красивыйзначок с американским президентом, – решил подкупить буянов студент.

– Лучше с Микки Маусом, – возразил Игорь.

Томас, воспитанный в традициях патриотизма,подумал, что дети его не поняли, и уточнил:

– Знак имеет флаг и лицо из Белый дом. Оченьправильный украшений.