История Krupp, в особенности ее патриарха Альфреда, — это история промышленного прорыва, корпоративной силы, которая вела умелую игру с национальными политиками, одновременно стремясь к международной экспансии. Альфред, как и его потомки, был несметно богат. Он не стремился к показному потреблению, но добивался признания с помощью своей виллы и своих формальных отношений. Он не был филантропом в том смысле слова, в каком ими были многие герои этой книги; он не выделял средства на финансирование сторонних проектов, но видел свой долг в обеспечении разумных условий жизни для своих рабочих — в обмен на полное послушание.

История Krupp — это и история корпоративного пиара. Альфреду и его потомкам приходилось прокладывать весьма замысловатый путь сквозь экономические кризисы и личные скандалы, каждый раз выбирая между патриотизмом и свободным рынком. Обычно они справлялись с этим успешно — взять хотя бы реабилитацию компании, замешанной в военных преступлениях нацистов.

Посетители, изучающие экспонаты на вилле Хюгель, вполне могут задаться вопросом: а из-за чего вообще весь этот шум? Каждое поколение семьи прекрасно адаптировалось к новым условиям и всякий раз отмывало репутацию фирмы, защищая свое наследие.

Здесь идет та еще классовая война. Но это мой класс, класс богатых, ведет войну, и мы побеждаем.

Уоррен Баффет

Швыряющиеся деньгами, безжалостные и полные неколебимой веры в себя американские промышленные титаны конца XIX века заработали прозвище «бароны-разбойники». Без рассмотрения главных фигур той эпохи — Джона Д. Рокфеллера, Корнелиуса Вандербильта, Эндрю Карнеги и Дж. П. Моргана — невозможно понять эволюцию глобального богатства и власти капиталов в течение многих веков. Все они, кроме Моргана, родились относительно бедными. Это был, как заметил сатирик Марк Твен, «позолоченный век».

Репутации этих людей воспринимались по-разному разными поколениями. Изначально историки осуждали их как аморальных плутократов и утверждали, что жадность этих людей стала причиной двух «панических» кризисов 1873 и 1893 годов, а затем и Великой депрессии 1930-х. Это крайне негативное отношение к ним сохранялось около столетия. Но в 1980-е, когда свободную конкуренцию возвели в абсолют, их стали представлять как патриотов и гениев, неверно понятых и опороченных. После финансового кризиса 2007–2008 годов снова началась критика. Этих людей сравнивали с безрассудными банкирами нашей эпохи. Так логика историков отражает взгляды каждого поколения.

То, как бароны-разбойники тратили свои состояния, вызывает еще большие расхождения во мнениях, чем то, как именно они разбогатели. Часть их богатств была растрачена на пышные вечеринки и шикарные особняки. Но значительная их доля ушла на благотворительность, в фонды поддержки искусства и образования. Их имена носят прекрасные арт-галереи, концертные залы, библиотеки и университеты. Эти люди предполагали, что благодаря филантропической деятельности их имена будут вечно восхвалять — и по большей части, если не в полной мере, они оказались правы. Они отмывали свою репутацию в колоссальных масштабах и стали образцом для богатейших людей нашего времени.

В этой главе мы сосредоточимся на Эндрю Карнеги — сталелитейном и железнодорожном магнате родом из Шотландии, которого возвели к вершинам бизнеса его манипуляции на рынке, умение добиваться выгодных государственных тарифов через друзей-политиков, а также безжалостная политика слияний и поглощений. Карнеги насильственно подавлял выступления профсоюзов и сопротивлялся государственному вмешательству (кроме тех случаев, когда оно ему было выгодно). Он и его соперники выбрали своей интеллектуальной путеводной звездой английского философа Герберта Спенсера, чьи представления о генетической иерархии и выживании сильнейших позволили им сформулировать свои установки на прибыль, низкую стоимость труда и низкое налогообложение, которые и в XXI веке доминируют в рассуждениях финансовой и политической элиты.

Известен трактат, который сильнее других повлиял на богатейших людей нашего мира. Его автором был Карнеги. «Евангелие богатства», это нескромно названное эссе всего лишь на двадцать страниц, рассуждает о благородстве и обязательствах людей, зарабатывающих деньги. Никакое регулирование или вмешательство не должно стоять на пути достойнейшей задачи обогащения. Однако как только эта задача решена, состояние реинвестируется в общество — не государством, а тем успешным и просвещенным человеком, который это состояние заработал. Худший грех — умереть богатым. Наследство — грязное слово. Современные правительства следуют первой части этого завета, но игнорируют вторую.

История Эндрю Карнеги — воплощение американской мечты, которая в конце XIX и начале XX века привела в Соединенные Штаты огромное множество иммигрантов и по-прежнему остается важной частью американской национальной идентичности. Карнеги родился в 1835 году в маленьком домике ткача в шотландском городе Данфермлин. В 1901 году, когда он продал свои активы и отошел от дел, его современник, еще один барон-разбойник Дж. П. Морган, назвал Карнеги «богатейшим человеком на свете»[543].

К 1835 году промышленная революция преобразила Британию. Уилл, отец Карнеги, работал на ручном ткацком станке; эта огромная машина занимала большую часть первого этажа скромного семейного дома. Но со временем квалифицированное ручное ткачество стало уступать фабричному производству. Первая текстильная фабрика на паровой силе открылась в Данфермлине, когда Эндрю был еще маленьким мальчиком, и вскоре она нанесла сокрушительный удар по бизнесу его отца и изменила жизнь семьи. В 1848 году Карнеги, как и миллионы людей до и после них, отправились в Америку на поиски лучшей жизни.

Две тети Карнеги поселились в Питтсбурге ранее, так что туда и направилось семейство. В Питтсбурге шла быстрая индустриализация. Отец с сыном устроились на текстильную фабрику, где мальчик зарабатывал 1 доллар и 20 центов в неделю. Но Уилл не годился для фабричной работы и вскоре вновь стал торговать ремесленными товарами, обходя соседние дома; ему так и не удалось заработать сколько-нибудь серьезные деньги[544]. Сын же преуспел на фабрике, самоуверенно осваивая очередные технологические процессы. В этом новом мире, как и полтора столетия спустя в Кремниевой долине, успеха добивались молодые.

Карнеги был человеком исполнительным и решительным, в результате его быстро повысили. Сначала он получил административную должность на фабрике, но вскоре записался на вечерние классы бухгалтерского учета. Это позволило ему навсегда покинуть заводские цеха. Его приняли на работу посыльным на телеграфе. Посыльные работали за комиссию и боролись за право доставлять иногородние сообщения, за которые платили больше. Карнеги организовал систему, при которой они разделяли между собой работу и затем делили прибыль[545]. Потом он получил должность телеграфного оператора на Пенсильванской железной дороге, оказавшись на первой ступени еще одной бурно развивающейся отрасли. Вскоре, получив повышение, он стал региональным инспектором, ответственным за участок дороги, а потом, в 1859 году, инспектором всей дороги. Ему было двадцать три года.