Двадцать лет! То есть уже его дети могли стать проводниками католицизма в Московском царстве. Мало того, согласно записям в бумагах их планировалось сделать членами общества Иисуса. Ввести в католический орден, присягающий на личную преданность Папе Римскому, наследника Русского престола, опору и надежду православной веры!

Первым порывом Николая было доказать всем этим европейским дворам, насколько они ошибаются, и заставить их трястись от страха. Но хорошо, что, когда его посетила эта гениальная мысль, он как раз был у батюшки, знакомившегося с принесенными документами.

Долго они говорили. Никогда еще Дмитрий не был столь откровенен с Николаем и не говорил с ним на равных. Но тут уж расстарался. Доказать всей Европе, что она сильно ошибается, конечно же можно. Вот только и надорваться недолго. Тут ведь мало иметь сильную армию. Необходимо, чтобы и казна была полна.

Взять последнюю войну с Речью Посполитой. На юге она вела войну с Турцией. На севере ее донимал швед. А тут еще и на востоке навалились русские. Так москвичи едва жилы не надорвали, пока отгрызли свой кусок и взяли под свою руку гетманщину. А ну как не было бы у поляков тех проблем?

Любая война должна приносить пользу. И последняя, несомненно, оказалась во благо Русскому царству. Конечно, гетманщина разорена войной, и потребуется немалый срок, чтобы те края вновь зацвели. Но зато запорожцы сами пошли под руку царя. Да еще искренне благодарны за оказанную помощь. А оттого и союзниками верными будут.

Казне московской от тех краев пользы, понятно, никакой. Но зато и трат не предвидится, потому как они живут там своим укладом. Зато случись надобность – и многотысячное запорожское войско тут же окажется в строю. И оно опять не будет стоить казне ни копейки. Так что сколь бы напряженной та война ни случилась, выгоды по ее результатам очевидны.

От войны же с Европой для московского престола сейчас проку никакого. Только вред один. А вот то, что теперь на западных границах тихо, это уже хорошо, потому как надо решать вопрос с Крымским ханством. Вот от этого польза будет несомненной. Сколько веков уж Русь стонет от набегов татарских.

Словом, проговорили они с отцом долго и о многом. И на многие дела Николай взглянул совершенно иначе. Так, как не посмотрел бы еще год назад. И многие события, казавшиеся ясными как божий день, предстали в несколько ином свете. Как, к примеру, уже традиционный выход из-под московской руки Новгородской и Псковской республик.

Псковичи те и сами не против присоединиться к Москве. Потому как живут под постоянной угрозой со стороны Литвы. Благодаря же победе Москвы над Польшей и Литва присмирела. Просто новгородские земли, стоящие на пути, не дают осуществиться этому воссоединению. Чтобы взять в оборот Новгород, сил у Москвы достанет. Дважды уж брали и снова осилят.

Но царь Василий не стал этого делать. Вместо этого все свои усилия он сосредоточил на церковной реформе. И сумел все обставить полюбовно для всех русских земель. Да еще и внедрить московский патриархат. Великое достижение, между прочим. А ведь зрел раскол церкви, от которого ничего хорошего не приключилось бы. Зато теперь во всех приходах худого слова о Москве не услышишь. А значит, и неприязнь в людях не подогревается, а совсем даже наоборот.

И потом, захватив Новгород, Москва неизменно порушит там все. Да еще и народ против себя настроит. Иначе во время войн просто не бывает. А это головная боль и лишние траты на восстановление. Те края нужно присоединить к себе, а не пограбить и оставить разоренными.

И если удастся заполучить новгородские владения миром, тогда они достанутся Москве в полном порядке и принесут неизменную прибыль. Потому и привязывает Дмитрий новгородских купцов к Москве. Привечает их боярские роды. Да спокойно поглядывает на вновь отлитый вечевой колокол. До времени.

Не прошел даром тот разговор. Не далее как сегодня де Вержи позволил себе пренебрежительное высказывание относительно деда Николая. Мол, вон каких молодцов воспитываем, будь таковые в царствование царя Василия, никакой Новгород или Псков из-под его руки не вышли бы. Но у него не было тех талантов, что у цесаревича Николая.

Думал слегка польстить. И раньше такое только приветствовалось. А тут Николай вдруг вскинулся и отчитал полковника за длинный язык. А чтобы лишний раз показать свое неудовольствие, приказал самостоятельно вести полк в Преображенское. Сам же цесаревич пока навестит тетку. После прочтения бумаг иезуита наследник решил держать де Вержи на некоторой дистанции.

А кому понравится узнать, что тот, кого ты почитал за близкого друга, оказывает на тебя влияние. Пусть и неосознанно, но направляет тебя в нужную ему сторону. Гастону вообще повезло, что его использовали втемную и никто с ним не вступал в сношение. Иначе не миновать ему серьезных неприятностей.

В воротах усадьбы приметил выезжающего верхом стрельца, который спешился и отвесил наследнику земной поклон. А то как же. Он сейчас, чай, не при службе и не в строю. Николай без труда узнал любимую игрушку тетки. Ну хоть на этот раз мужчина рядом с ней чего-то да стоит. Преподнести казне такой подарок, как золотой прииск, – это достойно похвалы.

А еще винтовальные пищали и мушкеты его мастерской славятся не только на всю Москву, но теперь уже и далеко за ее пределами. А это положительным образом сказывается на престиже государства Русского. Или это мастерская его батюшки? Не имеет значения. Паренек этот все одно личность довольно примечательная.

На Урале экспедиция столкнулась с сотней татар да разбойничьей ватагой. И десяток младых стрельцов под его командой их всех разогнал. И по словам того же Матвея, в немалой степени благодаря задумкам вот этого паренька.

Хм. И на Москве уж успел себя показать. Это ведь он сыскал тех, кто умышлял против тетки Ирины. Всех дознатчиков превзошел. И убийцу, что покушался на нее не единожды, самолично взял. Пусть и поранил изрядно, но все же взял.

– Иван Карпов? – останавливая жеребца и вынуждая остановиться эскорт из десятка преображенцев, обратился Николай.

– Так и есть, цесаревич, десятник стрелецкого Дмитриевского полка Карпов, – распрямляясь, ответил парень.

– За то, что изловил преступника, покушавшегося на тетушку мою Ирину, жалую тебе право не бить более передо мной земные поклоны, а приветствовать одним только поклоном головы.

– Благодарствую, цесаревич, – сопроводив свои слова поклоном головы, ответил Иван.

– Поговаривают, твой десяток из младых многим ветеранам носы утрет. Так ли это?

– Лукавить не стану, цесаревич. Во многом утрем, но далеко не во всем. В особенности же уступим опытом, коий только с годами и походами приходит.

– Отлично сказано, десятник. Велю тебе завтра, со всем десятком да оружными, прибыть в Преображенский приказ.

– Слушаюсь, цесаревич.

Отдав команду, Николай наконец проехал за ворота усадьбы. Он пока еще и сам мало представлял, за какой такой надобностью ему этот стрелец. Но… В конце концов, время до завтра еще есть, так что придумает.