– Почитай, Коля. Почитай. Только не очень долго. Мне с этими писульками еще к государю идти.

– Стоит ли, тетушка? Плох ведь он.

– Плох. То так. Но одно дело – скрыть от него попытку моего отравления. И иное – вот это. Тут дело государственной важности, и решения должно принимать только ему.

– Тогда я займу твой кабинет и прямо сейчас все прочту.

– Никодима, дьяка из Разбойного приказа, возьми с собой. Он тут, за дверью. Так скорее разобраться получится.

– Хорошо, тетушка. – Цесаревич кивнул в знак согласия и решительно толкнул дверь в коридор.

Ирина дочитала последнюю страницу и, опустив исписанный лист на колени, с умилением посмотрела на Ивана, расположившегося на соседнем диване. Тот, не обращая на нее никакого внимания, с упоением тетешкался с дочерью. Он весьма уверенно держал ее на руках и, заглядывая в личико младенцу, пахнущему молоком, пытался добиться от малютки традиционного «агу». Упорно так пытался. Настойчиво.

Вообще-то девочка была очень даже общительной. Но, как видно, уже начала разбирать лица и никак не желала баловать незнакомого дядьку. С другой стороны, и не плакала. Неплохой показатель в пользу отца. Впрочем, кровь, она тянет, и никуда-то ты от этого не денешься.

Наконец малышка то ли признала-таки батюшку, то ли просто решила сдаться перед его настойчивостью, но она выдала свое первое «гу». В ответ на это Иван тут же засветился, как весеннее солнышко, и усилил нажим. В смысле стал попрошайничать с еще большим пылом. Но теперь уж лед тронулся, и малышка гукала с завидным постоянством.

Впрочем, продолжалось это недолго. Вскоре малютка разок хмыкнула, сморщила носик и огласила комнату плачем. Требовательным таким. Настырным. Словно по команде в гостиную тут же вошла дородная мамка. Не произнеся ни слова, она просто забрала девочку из отцовских рук и вышла прочь.

Иван в растерянности посмотрел на Ирину. Явно намекая на то, что кое-кто слишком много о себе мнит. В дочку он влюбился сразу и бесповоротно. А потому подобное пренебрежение к его персоне не могло не задеть.

– Ваня, даже не начинай, – с ленцой отмахнулась Ирина. – Мамки, они вообще себе на уме. Даже царю могут выволочку устроить, коли дело их чадушек касается.

– Их? – вздернул бровь Иван.

– Даже не сомневайся, – заверила Ирина.

– Хм. Ну, в принципе с этим я соглашусь. Да только…

– Что, не натетешкался?

– Есть такое.

– Ваня, обними меня, – заглянув ему в глаза, вдруг попросила женщина.

Вид у нее все еще нездоровый, пусть и минула еще одна неделя. Восстанавливалась княгиня медленно. Ну да сумела справиться с ядом, уже великое дело. В остальном же еще поправится. Потому ни о чем большем не могло быть и речи. А вот обнять…

Иван пересел к Ирине, и та сразу же, как кошечка, прильнула к его крепкой груди. Ну а он, как его о том и просили, обнял ее, слегка прижав к себе. Хованской всегда нравилось ощущать рядом с собой сильного мужчину. Смешно сказать, и двадцати парню еще нет, а уж мужчина. Хотя и она не так чтобы и стара. Тридцать восемь лет. Не такой уж великий возраст.

– Все же странный ты, Ваня. Вот сколько на тебя гляжу, а понять не могу. Вроде сам еще вьюноша, а с дитем обращаешься так, словно муж зрелый.

– Ну так младшие-то у меня, чай, есть. Научился с мальцами возиться, – пожав плечами, ответил он.

– Нет. Тут иное. Молодые они ведь и сами не знают, как относиться к первенцам. Матери боятся, пусть и помогали растить младших, родных или двоюродных. Отцы попросту не понимают, что тут такого. Детей всегда вокруг хватает. И только с рождением второго они уже осознают, что значит родная кровиночка. Так вот, гляжу я на тебя, и мнится мне, что ты уж это постиг.

– То тебе кажется, – возразил Иван.

Впрочем, про себя в который уже раз удивился прозорливости Ирины. Вот так. Она знает о нем все. Во всяком случае, так думает. И все же своим женским чутьем понимает, что есть еще один Иван, которого она не знает.

– Из тебя получится хороший отец, – укладываясь поудобнее у него на груди, произнесла Ирина.

– Получится?

– Ваня, не начинай, – вывернув голову и взглянув ему в глаза, вздохнула княгиня. – Мы уж о том говорили. Не отдам я ее в простую семью.

– Здесь я с тобой согласен. Ну а если уже через год моя семья не будет знать никакой нужды и жить куда богаче иных дворянских родов?

– В том, что ты заработаешь, я не сомневаюсь. Заметь, даже зная о предстоящем тебе дальнем походе. Но одних только денег для достойного воспитания мало. Помимо этого нужны соответствующие круг общения и среда. А деньги… Из грязи да в князи. Слышал такое?

– Слышал, конечно, – буркнул в ответ Иван.

А что тут скажешь. Права она. Богатство не может дать всего. Бешеные деньги позволяют сладко есть и мягко спать. Но не смогут поставить вровень с теми же мелкими дворянчиками, которые не вламываются в это общество, а органично вписываются в него с самого детства.

Нет, понятно, что Карпов ничуть не считал себя недостойным сидеть на одной скамье с аристократией. Еще чего! Но это он, выходец из более поздних времен. А вот здесь и сейчас существует ярко выраженное сословное общество. Смешно сказать, но социальное положение определяло даже твой гардероб.

Попробуй купец, даже самый богатый, надеть кафтан с золотым шитьем. Так сразу же будет бит кнутом. Или какой высокородный князь, пусть даже и царев стольник, надеть на себя высокую соболью шапку. За эдакую наглость и на каторгу можно загреметь. Потому как это головной убор бояр и никак иначе.

Так что права Ирина, чего уж там. Но вот помогать дочери, ну или ее приемным родителям, никто не запретит. Хованская не планировала посвящать дочь в то, что та является внебрачным ребенком, пусть и великой княгини. Нет, бастардами ни Европу, ни Русь не удивить. Но одно дело, когда тот рожден от мужчины-аристократа. И совсем иное, когда аристократка рожает от того же стрельца. Если у первых есть будущее, то у вторых нет. Вот так здесь все кучеряво.

– Ну и как тебе мои мысли? – решил перевести разговор в другое русло Иван.

Ну вот не хотелось ему о больном. А с дочерью… Ничего. Будет время – будет пища. В конце концов, в ее судьбе можно принимать участие, и не раскрываясь. Попахивает эдаким мыльным сериальчиком, но ничего не попишешь. Разумеется, если хочешь счастья для своего ребенка. А он хотел.

– Прочла, – коротко ответила Ирина.

– И?

– А что «и»? Там вообще ничего не понятно. Не брался бы ты за то, в чем не смыслишь. Уж прости, Ванюша, за правду, – устроив головку на его коленях и глядя в сторону большого окна, ответила княгиня.

– Ты не вникала, – коротко и спокойно произнес он. – Да и черт с ним.