Писатель Боб Вудворд, автор биографии Алана Гринспена, назвал свою книгу Maestro («Маэстро»). В 1990-е годы, когда американская экономика переживала самый долгий период экспансии в своей истории, Гринспена превозносили за его подход к денежно-кредитной политике; словно Златовласка из известной сказки он все делал именно в нужный момент. С тех пор этот ореол славы несколько развеялся. Теперь бывшего председателя ФРС нередко критикуют за «пособничество» надуванию «пузырей» на рынке недвижимости и фондовом рынке, в частности за то, что он долго удерживал процентные ставки на слишком низком уровне. На этот раз «дешевые деньги» привели к инфляции не потому, что отправляли множество американцев покупать PT Cruisers и дорогие круизы по Карибскому морю. Вместо этого мы покупали акции и недвижимость, а растущие цены на эти активы не отображались в индексе потребительских цен. Так что, учитываем еще одну сложность денежно-кредитной политики: мы превышали скорость, а приборы показывали, что мы едем как следует.

Итак, никто не спорит: перед ФРС действительно стоят нелегкие задачи. И все же этот вывод далек от весьма мрачного заявления лауреата Нобелевской премии Роберта Манделла, якобы именно неправильная валютно-финансовая политика в свое время заложила основы для начала Второй мировой войны. Чтобы лучше понять, почему безответственная денежно-кредитная политика приводит к ужасным последствиям, нам с вами стоит немного разобраться в природе денег. С точки зрения экономистов, деньги сильно отличаются от богатства. Богатство состоит из всего, что имеет ценность: домов, автомобилей, вещей, человеческого капитала. Деньги же, крошечное подмножество богатства, – это лишь средство обмена, призванное способствовать развитию торговли. Теоретически без них вполне можно обойтись. Простая экономика может работать исключительно на основе бартера. В земледельческом обществе без особого труда можно обменять пяток кур на новое платье или расплатиться со школьным учителем козой и тремя мешками риса. В более развитой экономике бартер работает хуже. Только представьте себе масштабы материально-технических проблем, которые возникнут, если вы решите расплатиться курами за книги, купленные на Amazon.

Практически в каждом обществе для облегчения торговли появлялись деньги разного вида. (Кстати, английское слово salary [зарплата] происходит от слова sal [соль]; оказывается, римским солдатам платили жалованье солью.) Любое средство обмена, будь то золотая монета, зуб кита или американский доллар, служит одинаковой цели. Например, помогает обмениваться разными продуктами, благодаря чему я могу на обед полакомиться свиными отбивными, даже если мясник совершенно не заинтересован в покупке моих книг. Кроме того, средство обмена используется в качестве расчетной единицы, чтобы стоимость любых продуктов и услуг можно было измерить и сравнить по единой шкале. (Только представьте себе жизнь без такой расчетной единицы: у компании Gap джинсы стоят три курицы, а за такие же штаны Tommy Hilfiger требует одиннадцать бобровых шкурок. И какие же штаны дороже?) Деньги также должны быть долговечными, и их должно быть легко и просто переносить. Ни шары для боулинга, ни лепестки роз этим требованиям не удовлетворяют. И наконец последнее, денег должно быть относительно мало, только тогда они могут быть хранилищем ценности.

Следует признать, что умные люди всегда найдут эффективное средство обмена. Например, в тюрьмах, где иметь наличные деньги запрещено, долгое время в качестве средства обмена использовались сигареты. Не важно, курите вы или нет, сигареты высоко ценятся до тех пор, пока среди заключенных есть достаточно желающих подымить. А что же было потом, когда в федеральных тюрьмах США запретили курить? Заключенные довольно быстро нашли другое удобное в переноске и долгосрочное хранилище ценности – банки консервированной скумбрии. По сообщению Wall Street Journal, сегодня банка скумбрии – стандартная единица расчета в американских тюрьмах. Правда, в некоторых местах лишения свободы перешли с консервных банок на пластиковую упаковку, потому что из железных банок заключенные умеют изготавливать холодное оружие. В консервной банке или в пищевом пластике скумбрия не портится; ее можно купить в тюремной лавке, и стоит она около доллара, что облегчает расчеты. Например, как я слышал, в Федеральном исправительном комплексе в Ломпоке стрижка обойдется в две банки (упаковки) скумбрии[172].

На протяжении значительной части американской истории торговля велась с помощью бумажной валюты, обеспечиваемой драгоценными металлами. До XX века частные банки эмитировали собственные деньги. В 1913 году правительство США запретило частные деньги и стало единственным поставщиком американской валюты. Однако сама идея денег от этого не изменилась. Независимо от того, были деньги государственными или частными, ценность бумажной валюты была обусловлена тем, что за нее можно было получить определенное количество золота или серебра – в банке или у правительства. А затем произошло нечто странное. В 1971 году США навсегда отказались от золотого стандарта. С этого момента каждый бумажный доллар подлежит погашению за… ничто.

Взгляните на пачку стодолларовых купюр в своем бумажнике. Впрочем, подойдет и купюра в один доллар. Это просто бумага. Вы не можете съесть эти деньги, не можете их выпить или выкурить, и главное вы не можете отнести их госчиновникам и потребовать взамен что-нибудь нужное вам. Эти бумажки не имеют никакой внутренней стоимости. И то же самое можно сказать практически обо всех мировых валютах. Оставшись в одиночестве на необитаемом острове с сотней миллионов долларов, вы быстро погибнете. Однако если вас спасут и вы захватите эти деньги с собой, вам можно будет только позавидовать. В этом и заключается ценность современной валюты – в ее покупательной способности. Доллар имеет ценность, потому что люди, торгующие чем-то реальным – продуктами питания, книгами, услугами педикюра, – его охотно принимают. А еще эти люди берут доллары, потому что уверены в том, что другие люди, торгующие другими реальными вещами, тоже их охотно примут. Доллар – это клочок бумаги, ценность которого обусловлена исключительно нашей верой в то, что в будущем мы сможем использовать его для покупки чего-то необходимого.

Чтобы получить некоторое представление о том, что функция современных денег в полной мере зиждется именно на этой уверенности, рассмотрим одно весьма странное явление, наблюдаемое в современной Индии. Большинство индийцев, занятых коммерцией – владельцев магазинов, водителей такси и других, – никогда не возьмут у покупателя рваные, мятые или грязные рупии. Они знают, что многие их соотечественники такие деньги не принимают, и сами отказываются брать такие купюры. Да и туристы, приехавшие в эту страну, очень быстро понимают: чтобы не уезжать с кучей рваных рупий, сдачу надо брать только целыми и чистыми купюрами. Все это совершенно иррационально, потому что Центральный банк Индии считает любую банкноту с серийным номером – рваную, грязную, мятую или поврежденную каким-либо другим образом – вполне законным платежным средством. Любой банк страны без проблем обменяет рваные рупии на новенькие хрустящие бумажки. И все же рациональные люди отказываются принимать законные платежные средства, потому что, как они считают, другие могут отказаться взять их у них. Это странное явление наглядно подтверждает, что наша вера в бумажные деньги обусловлена верой в то, что другие люди тоже в них верят.