Не знаю, как это случилось, но мое зрение затуманилось. Когда оно, наконец, прояснилось, я стояла внутри кабинета Албана, понятия не имея, как там оказалась. Когда я повернулась, в дверях возникли две фигуры, плечом к плечу, с одинаковым выражением беспокойства на лицах. Они обменялись взглядами, в которых будто заключался целый разговор.

– Итак… – начала Вайда, – что мы пропустили?

– Когда вы вернулись? – Вопрос эхом отражался от стен тоннеля. Вайда, Толстяк и только что подошедший Коул и я шли к бару. – Почему не сообщили нам, что вы уже близко? И Лилиан тоже с вами, верно?

– О, она с нами, – сказал Толстяк, покосившись на Вайду. – И мы объясним, почему не выходили на связь.

Она вздохнула, скрестив руки на груди.

– Это был несчастный случай!

– Да, вроде того. – Парень осторожно поправил очки. – Одноразовый телефон случайно выпал из машины, и кое-кто случайно дал задний ход и раздавил его. Потому что кто-то очень спешил, потому что случайно привлек внимание оказавшихся неподалеку охотников за головами, когда кто-то случайно воспользовался своими способностями, чтобы убрать с дороги фонарь после того, как кое-кто случайно в него врезался.

– Кому-то лучше бы заткнуть их рот, пока я случайно не стукнула моим кулаком в их зубы. – Вайда пихнула его в плечо, и это было почти… шутя.

– Заткнуть свой рот, кулаком в его зубы.

– Что, правда? Займемся грамматикой?

Пока мы поднимались по лестнице, я предоставила Коулу объяснять, что произошло во время нападения на Оазис. Я чувствовала, что травма еще слишком свежая, чтобы произносить вслух то, что я хотела бы сказать, и, хуже того, из-за тяжести в голове я чувствовала себя так, будто заперта под водой. Я не могла смотреть в глаза Толстяку, что бы он ни делал, чтобы незаметно привлечь мое внимание. Лиам рассказал бы ему все, не скрывая, и он бы поддержал друга, но я на это просто не была способна. Я не могла говорить о чем-то, что не было напрямую связано с Лилиан Грей или Термондом.

Мы прошли из комнаты за баром в главный зал. Все было заколочено, вещи, которые могли пригодиться, вроде тарелок и стаканов, унесли на Ранчо. Тени скрывали почти пространство, и я с трудом заметила миниатюрный силуэт за дальним угловым столиком.

На ней были джинсы, которые были ей велики, и рубашка на пуговицах, которая, скорее всего, раньше принадлежала мужчине. Ее светлые волосы были спрятаны под бейсболкой с эмблемой Braves[16]. Она смотрела на нас с пугающим спокойствием, настороженностью и принятием. Жесткость ее взгляда, ее осанка – все это было и у ее сына. Увиденного было достаточно, чтобы я застыла, а моя кровь обратилась в лед. Я всегда думала, что Клэнси был похож на своего отца, но детали, то, как она барабанила пальцами по скрещенным рукам… Она не сказала ни слова, но я слышала ее голос, эхо того, что я уловила в воспоминаниях ее сына. Клэнси, мой милый Клэнси…

Я резко вдохнула.

– Ее держали не в канзасской штаб-квартире, – сказала Вайда. – Она была в одной из небольших построек поблизости. Мы узнали, где найти ее, только потому, что перехватили радиопереговоры между агентами, которые обсуждали условия обмена ее на агентов, которых захватили люди Грея: власти оставляют агентов в живых именно для того, чтобы обменять на нее. Так что ты можешь подтереться своей теорией, – заявила девушка Коулу, – и, черт побери, лучше бы все это себя оправдало, потому что я могла бы вернуть Кейт, а не заниматься всякой хренью здесь.

Коул кивнул и сделал шаг вперед, приближаясь к этой женщине внимательно и осторожно, будто к испуганному животному.

– Приветствую, доктор Грей. Здесь вы в безопасности.

Либо она не поняла, либо ей было все равно, потому что Лилиан Грей выбросила вперед руки, повернулась и попыталась рвануть в сторону двери. От того, как она молотила кулаками по обшарпанному дереву, у меня самой заболели руки.

– Бледный… ах… из… машины… больше… теперь… теперь… – один, два, три, четыре, пять…

Словами эти звуки назвать можно было с большой натяжкой: странные интонации, неправильные ударения, как у человека, который говорит с набитым ртом или прикусив язык.

Я повернулась к Вайде, которая лишь устало вздохнула.

– Для человека, который ни хрена не говорит и не понимает, она – та еще заноза в заднице.

– Но она говорит… – Меня перебил животный крик, который она испустила, когда Коул поднял ее и попытался прижать руки к ее бокам.

– Она ничего не понимает – мы пробовали писать, говорить медленно, на разных языках, – сказал Толстяк, потирая подбородок. – Если у нее в голове что-то и осталось, выразить это она не может.

Между сломанным и разрушенным есть некоторое отличие. В первом случае у тебя есть надежда, что сломанный предмет удастся восстановить, но во втором – пути назад попросту нет.

Я уткнулась лицом в ладони, оставив попытки что-то увидеть в темных глазах Лилиан Грей, чей взгляд блуждал по стенам комнаты в блоке для старших агентов, которую мы ей выделили. Вчера днем, когда ее привезли на Ранчо, она была перепугана, и такой же она оставалась и в это утро – дрожала, будто мы окунули ее в Атлантический океан в середине января. Удивительно, что она до сих пор не потеряла сознание от изнеможения.

Внутри ее сознания… я не могла это описать. На самом деле, там было нечего описывать. Когда я впервые соскользнула в ее память, я тут же выскочила обратно, потому что меня чуть не стошнило. Все было свалено в кучу, разные образы вспыхивали тут и там, проносясь мимо за четверть секунды – слишком быстро, чтобы я могла за что-то зацепиться. Все это было настолько оглушающим, будто я сидела в машине, которая мгновенно ускорилась с нуля до сотни километров в час. Меня отбросило на спинку сиденья, и я задумалась, не специально ли она это делает.

– Доктор Грей, – резко сказала я, пытаясь заставить ее посмотреть на себя. – Не могли бы вы сказать мне, как вас зовут?

– Заааавуут, – пробормотала она, вцепившись пальцами в края бейсболки. – Не… хорошо… бледный… тон…

– Боже, – вздохнула сенатор Круз, закрыв лицо руками. – Как вы оба можете это выносить? Эта бедная женщина…

Коул оттолкнулся от стены, у которой стоял.

– Конфетка, думаю, на сегодня достаточно.

– Но я не добилась никого прогресса.

– Может, тут и негде добиваться прогресса, – предположила Анабель Круз, положив руку мне на спину.

Бывшая первая леди оказалась единственной причиной, которая вытащила ее из ее комнаты, где ждала Роза. Я уже пожалела, что сенатор пришла, потому что и так была разочарована в собственных силах. И меня невероятно огорчало, что я разочаровываю и ее, после всего, что она до нас сделала.