Вечером четвертого июля у графа Дерби, получившего невиданные прежде заверения в преданности и поддержке, под началом оказалось восемь тысяч человек. Они разбили лагерь в чистом поле и спали прямо под открытым небом.

В течение целого дня Луи предавался размышлениям. Все эти люди оказались здесь для того, чтобы помочь графу получить обратно его графство. Но для народа, пусть даже не любящего Ричарда, особа короля священна. Если Дерби, опьяненный успехом, пожелает предъявить свои права на трон раньше времени, возможно, все обернется против него. Следует как можно быстрее отыскать Дерби.

Граф, как и другие, устраивался на ночлег на голой земле рядом с Ланкастерским стягом.

— Монсеньор, вы видите, сколько их, видите, как они воодушевлены? Следует брать не графство, надо брать корону!

Дерби холодно взглянул на Луи.

— Вы потеряли разум, сир де Вивре! Если бы таковы были мои намерения, это означало бы, что я совершаю непростительную ошибку. Для народа особа короля священна.

Поклонившись, Луи отправился спать. Делать нечего: этот человек оказался ему не по зубам.

В течение следующих нескольких дней торжественное шествие продолжалось. Крестьяне покидали свои хижины, а знатные англичане выходили из дворцов, чтобы присоединиться к будущему герцогу Ланкастерскому.

Тот, однако, предпочел не входить в Лондон. Он со своим войском обогнул столицу. Сорок тысяч лондонцев единым порывом встали под его знамена.

Луи полагал, что, обладая подобным могуществом, Дерби сделает ставку на силу, но граф, напротив, отдал предпочтение хитрости. Он остановился в Бристоле. Он заявил, что собирается дождаться возвращения Ричарда, чтобы тот во всеуслышание заявил о возвращении ему герцогства.

Луи был восхищен его хладнокровием. Хотя истинной целью Дерби была корона, он не собирался слишком торопить события. Граф продвигался постепенно, как опытный игрок в шахматы.

13 августа Ричард II высадился в Конуэе, на севере Уэльса. Он выбрал именно это место потому, что валлийцы были преданы ему более всего. Однако королю пришлось столкнуться с трагической для себя реальностью, которую можно было бы сформулировать так: Генрих Дерби являлся фактическим хозяином Англии.

Трагическая ситуация за несколько часов превратилась в прямо-таки безнадежную. Расположившись биваком под открытым небом, утром король сделал чудовищное открытие: его армия исчезла! Точнее сказать, из тридцати двух тысяч осталось едва тысяч шесть. Все англичане ушли, верность королю Англии сохранили одни иностранцы.

И все увидели рыдающего Ричарда П. Подданные покинули его! Он, преданный король, коснулся самого дна предательства. Теперь ему оставалось лишь умереть.

И все-таки ему удалось овладеть собой. Он должен был вернуться в Конуэй. Крепость была неприступна, и там у него имелись верные сторонники. Как только Ричард окажется в безопасности, ему останется только ждать. Если в Англии все наладится, тем лучше. Если нет, всегда можно тайно отплыть в Бордо, который, безусловно и безоговорочно, был на его стороне.

***

Едва лишь узнав о высадке короля, Дерби со своей огромной армией выступил в поход. Однако, получив известие о том, что противник предпочел укрыться в крепости, Дерби отказался от своих намерений и остановился в Честере, на границе с Уэльсом. Он тотчас велел передать Луи, что желает говорить с ним.

Луи, весьма заинтересованный, отправился к Дерби через весь лагерь. Молодой граф обосновался в роскошной палатке на окраине города. Казалось, он пребывает в превосходном настроении. Дерби тепло поприветствовал сира де Вивре и предложил ему вина.

Луи выказал безудержную радость по поводу недавних событий.

— Никогда мне не доводилось видеть такого многочисленного войска, монсеньор! Теперь Ричард в вашей власти!

— Вы забываете, что он в Конуэе, а город неприступен.

— Вы организуете осаду и уморите его голодом.

— Нет, потому что в этом случае он сбежит по морю и отправится на корабле в Бордо.

— Так что вы намереваетесь делать?

Ровным, спокойным голосом Дерби объяснил:

— Надо действовать хитростью. Я отправлю ему посланца, который должен будет убедить его, что я, мол, желаю примирения. Однако стоит дражайшему Ричарду выйти из-под защиты стен, как он немедля будет схвачен и отправлен в заключение.

Луи наклонил голову.

— Я счастлив, что вы, наконец, решились овладеть короной.

— На это я решился уже давно. Неужели вы сомневались во мне хотя бы мгновение?

Луи горячо воскликнул:

— Монсеньор, прошу вас оказать мне эту огромную честь! Позвольте отправиться к королю в качестве вашего посланника.

Ответ был резким и насмешливым:

— Нет!

— Вы мне не доверяете?

Дерби усмехнулся.

— Разумеется, нет.

Несмотря на всю свою выдержку, Луи побледнел. Граф приблизился к нему и почти дружеским жестом положил руку на плечо.

— Потому что вы — шпион Ричарда, сир де Вивре. У меня нет доказательств, но я никогда в этом не сомневался. Хотя нет, слово «шпион» вам не подходит, оно слишком вульгарно. Вы его хранитель. Быть может, даже друг.

— Монсеньор…

— Позвольте мне договорить! Именно благодаря вам я не вступил в заговор, и, кроме того, не скажу, что мне было очень уж неприятно видеть, как погибают Глостер и другие. Вы сделали за меня мою работу. Мне остается лишь отблагодарить вас за это.

Луи чувствовал внутри растущую пустоту. Дерби высказался до конца. Луи понимал, что всякий услышавший подобные слова может уже считать себя мертвым. Сейчас его схватят. Он уйдет из жизни так же, как и Глостер.

Но, даже лишившись последней надежды, Луи должен был попытаться объясниться.

— Монсеньор, вы не можете думать про меня такое! В противном случае, почему вы столько времени держали меня среди своих друзей? Ведь это означало подвергать себя смертельной опасности.

Граф Дерби отнюдь не утратил прекрасного расположения духа. Он даже выдавил из себя улыбку, которую можно было бы счесть искренней. Своему гостю он подал еще один бокал вина, и Луи выпил его. Вино оказалось горьким. Это был напиток для приговоренного.

— Напротив, сир де Вивре, напротив! Таким способом я обезвредил самого предусмотрительного и расчетливого из моих врагов. Позволив вам сопровождать меня в изгнание, я получил возможность всегда иметь вас под рукой, а Ричард, предоставленный сам себе, совершил много ошибок, которые, в конечном счете, будут способствовать его гибели. Останься вы рядом с ним — как знать, возможно, вы бы отсоветовали ему лишать меня наследства и уезжать в Ирландию?

Луи был потрясен подобной дальновидностью. Оказывается, Дерби играл с ним с самого начала — и до конца. Генрих всегда был хозяином положения. И Луи решил во всем признаться. Не то чтобы он надеялся на какое-то снисхождение, но просто из чувства восхищения. Подобный человек заслуживал, чтобы ему сдались.