– Убьет ее, – сказал Рэй. – И того парня, у которого хватило мозгов с ней связаться. Обоих. Или любого, кого достанет. Без вопросов.

– Верно, черт подери, – отозвался Трейс. – Я бы так и сделал.

– Может быть, – согласился шериф Эллис. – Пусть выведут сюда сигнал от микрофонов.

– Я его слышу, – сообщил Трейс.

– Так сделай погромче! – рявкнул Эллис. – Сколько можно ждать!

– Мы должны быть готовы начать штурм в любую минуту, шериф. Ваши люди уже заняли свои места? – поинтересовался Биглер.

– Мы? – переспросил шериф. – Что еще за «мы»? В этой своре нет вашей собаки, Биглер.

– Нравится вам или нет, но я участвую в операции.

– Мои люди на местах, – вмешался Рэй. – Взрывчатка у окон заложена. Сонни Велдон ждет команды.

– Хорошо, – одобрил шериф.

– Какова вероятность того, что заложников ранит стеклом? – спросил Дэнни.

Рэй пожал плечами.

– Вокруг каждого стекла узенькая дорожка взрывчатки. Мы собираемся как бы вырезать стекла, чтобы они рухнули вниз, не разлетаясь. Если очень не повезет, в кого-нибудь попадут маленькие осколки, но маловероятно.

«Осколки летят со скоростью двенадцать с половиной тысяч футов в секунду», – подумал Дэнни, решив написать Лорел, чтобы она держалась подальше от окон и по возможности закрыла Бет своим телом. Вдруг он осознал, что люди в командном пункте выжидающе смотрят не на шерифа, а на него. Даже Эллис, похоже, ждал от Дэнни каких-то последних указаний. Должно быть, они приняли план, предложенный им раньше, подумал Дэнни, независимо от того, озвучили согласие или нет.

– Давайте разместим один тепловизионный прибор перед домом, а другой – сзади, – сказал Дэнни. – Прибор сзади установите рядом с Карлом. Оператор будет действовать как наводчик. Карл привык так работать. Поставьте там пожарного, который прочитал инструкцию. Он поймет, что искать. – Дэнни обвел взглядом вспотевших полицейских, вгляделся в лицо снайпера. – А ты как считаешь, Карл?

– Наверное, это лучшее, что можно сделать. В армии у меня был тепловизионный прицел, но прибора будет достаточно, чтобы определить местонахождение цели.

– Будем надеяться. После того как Карл точно определит, где находится Шилдс, – ключевое слово «точно»! – я подниму вертолет над задним двором и включу прожектор. Шилдс подойдет к окну… – Дэнни посмотрел на Рэя Брина, – вы вышибете стекла, и Карл выстрелит.

Дэнни обеспокоенно взглянул на шерифа, мол, не присвоил ли его полномочия, но Эллис только согласно кивал. В подобных ситуациях естественная иерархия брала верх.

Трейс Брин поднял руку, призывая к молчанию.

– Тихо! Я поймал сигнал! Не совсем четкий, но потерпите немного. Через пару минут сможете разобрать слова.

– Подожди-ка! – сказал Рэй. – Думаю, нашему стрелку пора отправиться на место.

– Помощник шерифа Симс, – обратился Эллис к Карлу, – займите снайперскую позицию!

Сначала Дэнни удивился, что Эллис позволил Карлу так долго оставаться на командном пункте. Но, немного подумав, понял. Карл Симс был Смертью. Здесь, в трейлере, смерть сдерживалась. Но стоит Карлу засесть на позицию за деревом на заднем дворе – получив разрешение стрелять! – и Уоррена Шилдса можно считать мертвым. У Дэнни внутри все сжалось от неизбежности того, что должно было случиться.

«Он все равно почти умер», – сказал себе Дэнни.

Карл замешкался в дверях и посмотрел на Дэнни, ожидая последнего, молчаливого, приказа. Дэнни закрыл глаза и едва заметно кивнул, зная, что этот кивок равен жесту древнеримского императора, опускающего большой палец вниз.

Пока Карл беззвучно пробирался к позиции, Лорел, как шелудивая дворняга, чесала лодыжки, отчаянно зудящие под скотчем. Душа ее не находила себе места, но тело причиняло еще бо́льшие страдания. Красные рубцы вздулись там, где клейкая лента впилась в кожу, и Лорел уже расцарапала их до крови. Получив секундное облегчение, она сразу же возвращалась в мыслях к Уоррену. За последние десять минут она заглянула в его сердце глубже, чем за все годы брака. Безысходность, о которой он рассказал Дэнни, потрясла Лорел так сильно, что теперь надежда казалась причудливой мечтой, оставшейся в смутных воспоминаниях детства. Чувство вины охватило Лорел, но упиваться им было бессмысленно. Нужно было действовать.

– Уоррен! – позвала она. – Можно с тобой поговорить?

– О чем? – донесся из-за монитора бесплотный голос. – О моей опухоли?

– Не только.

– Говори.

– Ты не мог бы подойти ко мне?

– Я все прекрасно слышу и отсюда.

«Будет труднее, если я не смогу смотреть ему в глаза», – подумала Лорел.

– Думаю, ты знаешь, что я хочу спросить. Почему ты сразу не сказал о диагнозе?

– Не было смысла.

– Не было смысла?

– Это бы все осложнило.

– Почему ты так считаешь?

Он вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– За годы практики я столько раз это видел! Люди заболевают раком, и их жизнь меняется. Иногда все не так трагично… Рак щитовидной железы или яичка, некоторые виды лимфом диагностируются на ранней стадии и поддаются лечению. Но если действительно что-то страшное, неизлечимое – люди никогда не будут относиться к тебе по-прежнему. Это почти врожденная реакция или приобретенная в ходе эволюции. Все избегают тебя, словно ты отмечен смертью. Даже если хирурги уверяют, что удалили опухоль полностью, люди думают: «Он обречен – рак может вернуться в любой день».

– Думаю, что сейчас все по-другому.

Уоррен выглянул из-за монитора и посмотрел на Лорел с таким искренним удивлением, что ее бросило в дрожь.

– У тебя, наверное, большой опыт общения с больными раком, да?

– Я понимаю, что ты видел больше, чем я…

– Лорел, у меня мог бы быть рак поджелудочной железы – это бы ничего не изменило. Хуже всего то, что окружающие начинают обращаться с тобой, точно ты уже умер. Если ты продавец, покупатели чувствуют себя неловко. Начальник улыбается, но подыскивает тебе замену. Люди говорят, что поддерживают тебя, но это ложь. Помнишь актера, который играл в детективном сериале «Спенсер»? Роберта Уриха? Лет десять назад у него нашли синовиальную саркому. Он публично объявил о своей болезни, сказав, что намерен ее победить. И что же сделало телевидение? Закрыло сериал. Роберт прожил еще пять лет. Если ты врач, то дела обстоят еще хуже. Пациенты боятся тебя как чумы. Никто не хочет, чтобы ему напоминали о том, что он смертен. Они смотрят на парня, подобного мне: нет еще сорока, в прекрасной физической форме и… умирает от рака? Пациенты не желают это видеть. Не хотят верить, что с ними может произойти то же самое. Я их не виню. Я сам не хотел. Однако пришлось. Но я не позволю, чтобы в последние месяцы моей жизни со мной обращались как с покойником.