– Я вам все объясню... – начала Лиза и двинулась к женщине.

Горничная, продолжая вопить, ринулась в коридор. Девушка отшвырнула нож и, вытирая кровь, которой оказалась запачкана ладонь, побежала вслед за горничной.

Та уже неслась по лестнице, продолжая громко кричать. Лиза услышала завывание полицейских сирен и поняла – к особняку несутся стражи порядка, желающие ее арестовать. Но как полиция могла узнать о случившемся, если у горничной не было даже времени, чтобы оповестить их? Кто убил Анабеллу? И почему кто-то устроил так, что она оказалась в особняке покойной мачехи именно сейчас?

Все эти вопросы вихрем пронеслись в голове у Лизы, когда она спускалась по лестнице. Встреча с полицией никак не входила в ее планы. Она окончательно убедилась в том, что Майкла в особняке нет. Скорее всего, его здесь и не было: Лиза не могла поверить, что он ни с того ни с сего напал на Анабеллу и перерезал ей горло. Труп в живописной луже крови на белом ковре уж очень походил на реквизит отлично срежиссированного и заранее подготовленного спектакля.

Наконец девушка оказалась внизу, в холле. Горничная, рыдая, держала около уха трубку телефонного аппарата и дрожащими пальцами накручивала диск. Так и есть, она даже не успела позвонить в полицию, а та уже прибыла!

– Прошу вас, не трогайте меня! – взмолилась горничная, пятясь с трубкой в руке. Телефон, стоявший на журнальном столике, грохнулся на мраморный пол.

– Я не убийца! – крикнула Лиза. – И вы должны сказать это полиции! Я слышала ваши слова – кто-то выманил вас под фальшивым предлогом из особняка, и Анабелла осталась одна в доме. Когда это произошло?

– Что? – пробормотала горничная тупо.

Лиза, слыша уже голоса полицейских на улице, поторопила женщину:

– Ну, думайте же быстрее! От ваших показаний зависит моя жизнь!

– Час назад, – пролепетала горничная. – Мадам готовилась к встрече с господином Костандиллисом, но позвонил его секретарь и сказал, что господин Костандиллис сегодня приехать не сможет. Мадам была очень огорчена. Потом телефон снова позвонил, она даже сама схватила трубку, но кто-то представился врачом неотложной помощи и сообщил, что моя матушка... моя милая матушка с подозрением на инфаркт находится в больнице. Мадам позволила мне тотчас отправиться в больницу. Она все равно собиралась меня отпустить, потому что ожидала визита господина Костандиллиса...

Ее монолог прервало появление полицейских. Они влетели в приоткрытую дверь и, наставив на Лизу и горничную оружие, приказали:

– Не двигаться!

* * *

– Она убила мадам! – завопила горничная, тыча в Лизу пальцем. – Я все видела собственными глазами! Она держала в руках нож!

Полицейские осторожно окружили Лизу. Девушка взглянула на свои руки – они были в крови. А на белых мраморных плитах отпечатались алые следы – ее собственные. Наверное, в спальне она наступила в кровавую лужу.

Несколько полицейских поднялись по лестнице наверх. Минуту спустя раздался возбужденный голос:

– Здесь труп! У дамочки перерезано горло!

– Я же говорю, что это она убила мадам! – залилась слезами горничная. – Такая хорошая хозяйка, а она убила ее. Прошу вас, господа полицейские, арестуйте ее!

Лизу, конечно же, арестовали и доставили в участок. Оттуда уже поздно ночью ее перевезли в одну из парижских тюрем. Ей было предъявлено обвинение в умышленном убийстве и попытке ограбления. Девушка вначале пыталась объяснить, что ни в чем не виновата, но ее упорно никто не желал слушать. Похоже, никто не сомневался в том, что именно она перерезала Анабелле горло.

Тогда она решила не отвечать на вопросы. Она не назвала ни своего имени, ни фамилии, игнорируя крики полицейских. Да и что она может поведать? Правда будет выглядеть как ложь: ведь Лиза Кречет давно признана умершей.

Ей удалось поспать всего пару часов в камере, как ее снова вызвали на допрос. Вместо полицейских на сей раз в комнате находился элегантный господин, представившийся следователем. Здесь же был и адвокат, назначенный судом.

– Мадемуазель, вы упорно не желаете говорить? – спросил ее следователь. – Это, конечно, ваше право. Однако все улики свидетельствуют против вас. В нашем распоряжении имеются показания горничной, которая видела, как вы держали в руках нож. На его рукоятке действительно обнаружены ваши отпечатки, и эксперты не сомневаются, что именно посредством этого ножа была лишена жизни мадам Анабелла Кречет. Вы думаете, что если мы пока не знаем вашего имени, то не сможем отправить вас на гильотину?

Так длилось два дня. Лизу склоняли к даче показаний, запугивали, стращали и умоляли. Девушка молчала. Адвокат советовал ей сознаться, обещая, что сумеет договориться с обвинением об устраивающем всех сроке заключения (двадцать лет).

– Вы ведь проникли в особняк, чтобы похитить ценности? Например, картины или бриллианты мадам Кречет?

Лиза смерила адвоката холодным взглядом. Если поведать суду подлинную историю ее жизни, то ее отправят не на гильотину, а в сумасшедший дом. Но там она уже была, и попадать в психушку снова ей не хочется.

Когда следователь в очередной раз обрабатывал ее, Лиза вдруг спросила:

– Кто позвонил в полицию и сообщил об убийстве?

– Ага, решили нарушить обет молчания, мадемуазель! – обрадовался, сверкая глазами, следователь. – Отчего вас это так интересует?

– Кто-то пытается возложить на меня вину за убийство Анабеллы.

– Анабеллы? Вы называете мадам Кречет по имени? Откуда вы ее знаете?

Лиза, не слушая вопросов, продолжала:

– И этот кто-то допустил ошибку – он позвонил в полицию и сообщил о трупе. Горничная позвонить не могла, потому что, когда она только набирала номер, полиция уже была около особняка. Убийца себя выдал.

– Мадемуазель, вы сами выдали себя! – провозгласил следователь. – Никакого звонка таинственного незнакомца в полицию не было. Понимаю, вы пытаетесь свалить все на «черного человека»... В полицию поступил сигнал о том, что кто-то пытается проникнуть в особняк мадам Кречет. Сразу же туда были высланы два наряда полиции.

Нет, все было не так! Она же слышала шаги, она чувствовала чье-то незримое присутствие в доме. Но ей все равно никто не поверит.

На четвертую ночь дверь камеры Лизы распахнулась. Девушка, щурясь на яркий свет, увидела нескольких смуглых типов. Один из них подошел к ней и достал шприц. Лиза попыталась сопротивляться, но игла вонзилась ей в плечо.

* * *

Темнота постепенно отступала. Лиза с трудом открыла глаза и увидела, что камера исчезла. Она находилась в небольшой комнате, на кровати, застеленной свежим бельем. Девушке показалось, что ее слегка покачивает. Она поднялась и увидела круглое оконце под самым потолком. Лиза попыталась дотянуться до него, но не смогла. Тогда она побежала к двери и попробовола открыть ее. Как и следовало ожидать, дверь была заперта.