сразу узнал Ираиду Петровну и молодую преподавательницу, чье состояние и поведение ему показалось странным еще там, в обычном мире. А здесь на них было просто страшно смотреть.

Желто-зеленая кожа, как в страшных рассказах воспитанников, глубоко запавшие красные глаза, острые крючья вместо ногтей и неестественно ломанные движения. Как будто бы они умерли, и их кто-то оживил, чтобы натравить на двух милиционеров и ведунью, посмевших бросить вызов вечному Злу.

Камышев, понимая, что другого выхода нет, справился с шоком и достал из кармана пачку сигарет. Щелкнул «Скилтавой», поджег плотную твердую бумагу и с силой швырнул в обезображенное лицо Ираиды Петровны. Чудовище в теле помощницы директора завыло, моментально вспыхнув, как факел, и отшатнулось, врезавшись в свою товарку. Изуродованная девушка тонко заверещала, когда пламя перекинулось на нее с Ираиды Петровны. Обе принялись беспорядочно метаться, сталкиваясь друг с другом и врезаясь в стены, и Валерий понял — медлить нельзя. В любую секунду твари бросятся на них, и тогда уже сгореть могут все… Впрочем, им даже этого не потребуется, подумал он, увидев, как пламя начинает пожирать обои. Они разгорались быстро, и спустя несколько секунд главный холл уже был охвачен огнем.

— Вперед! — крикнул Камышев, понимая, что это их общий шанс спастись. Подхватив вместе с оторопевшим Эдиком Лапина, они быстрым шагом направились ко входу в западный флигель. Вика не отставала, но и огонь догонял их, поглощая стены и потолок.

Когда они добрались до заветной двери, та к этому моменту оказалась тоже объятой пламенем.

— Помоги Эдику! — бросил Валерий девушке и, едва она подставила свое хрупкое плечо, схватился левой рукой за железную ручку.

Ладонь сразу же обожгло, словно тысячи иголок впились в нее одномоментно. Камышев стиснул зубы, чтобы не заорать, и провернул тугой металлический кругляш. Дверь открылась, и они ввалились в западный флигель. Валерий сменил Вику, вновь ухватив Лапина. В знакомом коридоре уже бушевало пламя, но провал в полу никуда не делся — до него было всего метров десять. А белесое марево, которое в изнанке сменило черную клокочущую массу, словно манило отчаявшихся людей.

Внезапно кто-то заревел позади. Камышев обернулся, насколько это было возможно, и увидел, что в коридор флигеля ломятся крысы. Красноглазые крысы, которые должны были бояться огня, но отважно преодолевали свой страх. Некоторые бежали по полу горящими комками, другие дымились. Но каждая стремилась первой достичь ненавистных людей и впиться зубами в их плоть.

А потом в дверном проеме появилась жуткая объятая пламенем фигура. Она лишь отдаленно напоминала человека, имея с ним общего только число конечностей. Непропорционально длинные руки с огромными кривыми когтями, острые клыки, с которых словно бы капал горящий воск… Лицо его было безобразным настолько, что вызывало тошноту, но даже в этих искаженных чертах Камышев увидел что-то знакомое. Размашистое и тонкое, как сказали бы раньше, аристократичное. Как у известного теледиктора или, к примеру… Нет, это уже перебор, подумал Валерий.

— Добавь жару! Сможешь? — неожиданно весело крикнула Вика.

И Камышев, посмотрев на нее с удивлением, только сейчас понял, что новый обитатель подземелий детского дома движется очень быстро. Опасная тварь… Но действительно, как сказала Вика, почему бы просто не добавить огня? Взгляд следователя заметался из стороны в сторону в поисках чего-то подходящего и почти сразу же зацепился за одну из торчащих балок. Горящие крысы подпалили старое сухое дерево, и теперь еще недавно монолитная конструкция начала опасно крениться.

— Эдик! — только и крикнул Камышев, а Апшилава уже оказался рядом с ним. Кажется, они начали понимать друг друга с полуслова.

* * *

Когда в коридор западного флигеля ворвались крысы, Вика еще думала, что им удастся спастись. Всем. Но появление нового зарождающегося охотника свело на нет все шансы. Теперь ей стало понятно, кто заправлял всем в этом детском доме — Зло не просто изменило директора, оно превратило его в настоящее чудовище. И лишь дар ведуньи позволял Вике узнать в этом изуродованном существе Гальперина. Огонь пожирал его, однако недостаточно быстро — настолько силен был этот новый слуга вечного Зла. И пусть сегодня Камышев устроил настоящее чудо, удивив даже ее, но иногда и этого бывает мало.

За один короткий миг Вика вспомнила, как завязывался ее роман с молодым следователем. Татьяна, его старшая сестра, попросила присмотреть за братом, пошедшим по стопам их отца и выбравшим опасное дело. И ладно бы проблема была только в этом — нет, Валерий еще в детстве столкнулся с разломом. Совсем маленьким, быстро закрывшимся, но все же опасным для человека. Исчезнув, он оставил на будущем следователе отпечаток, и теперь до конца жизни Камышев был обречен стать лакомым кусочком для Зла. Татьяна, тоже ведунья, знала об этом. Но защитить не могла — и не только потому, что ее сил хватало лишь на мужа и сына. Камышев упорно не верил во всякие порчи и сглазы, и все старания прабабушки Маши убедить его носить оберег не нашли у него понимания. Прабабушку он любил, но к советам ее не прислушивался.

Разумеется, Вика вряд ли бы согласилась помочь, если бы Камышев ей не нравился как мужчина. Более того, ей самой требовалась защита — от обычных мирских забот. И сильный волевой следователь максимально подходил на роль ее покровителя. Поначалу все шло идеально. Но потом Камышев всерьез разозлил Вику своим рациональным подходом ко всему. Он действительно не верил в приметы, хотя знал о них от собственной прабабушки. Морщился при упоминании гороскопов, отметал любое неведомое, подыскивая подходящее материалистическое объяснение. И этим Валерий, к собственному удивлению девушки, в итоге еще сильнее привлек ее, особенно после того свидания на ипподроме, когда заметил и убил разведчика Зла из изнанки. Правда, для него это была обычная крыса…

Но потом Вика все же поняла, что изначально затеяла все ради своей защиты, а ее избранник всегда будет выбирать закон. Насколько бы близки они ни были. И тогда она ушла — тихо, как уходят только ведьмы. А еще так же больно, как тоже бывает при романе с ведьмой, потеря которой затмевает все в жизни. Вика даже хотела просить Татьяну поддержать брата, но потом увидела, что тот справляется сам. У него было дело всей жизни, и оно помогло ему преодолеть расставание. Камышев верил в себя, в свои силы, верил, что многого стоит в этой жизни и многого же добьется. И он действительно смог. Что тогда, с этой крысой-разведчиком, что сейчас — с «Волгой», которую напугал настоящим огнем.

И тогда юная