Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валерий хотел было удивиться, но понял вдруг, что уже не получается. Слишком много необычного случилось за последние несколько дней, а особенно за последние часы. Разлом в пространстве? Проклятье? Что ж, звучит как минимум знакомо. Но совсем не вяжется с его материалистическими взглядами. Может, права была прабабушка Маша и прав бесчувственный сейчас Лапин, и мир на самом деле гораздо сложнее? И все же как не хотелось ему сейчас верить в то, что простая доска может освободить человека, вернее ведунью, в то, что люди способны превращаться в кошек, и в то, что существует некое Зло, убивающее людей. Но все вокруг, весь этот город, серые мертвецы с красными глазами, черная «Волга» — все это говорило в пользу картины мира Вики, Лапина и прабабушки Маши. Правда, оставался еще один важный момент.
— Если ты все это знала, — спросил Камышев, — почему не сказала сразу? Да и зачем вообще тогда полезла, раз уж здесь так опасно? Кто я тебе, чтобы меня защищать, вот честно? Могла бы спокойно отсидеться и не рисковать.
— В общем… — Вика по-кошачьи облизнула губы. — Знала я далеко не все. Кое-что смогла выяснить, когда была на кладбище. Из-за проклятья этот город — настоящий рассадник Зла. И каждая могила — это история человека, которого оно поглотило. Там сотни имен, ребята. Сотни! Не знаю, что здесь произошло, и кто проклял город, но тянется это уже несколько веков. На одном из надгробий был текст… Язык незнакомый, я попробовала расшифровать, и меня будто накрыло. В голове голос зазвучал, образы перед глазами замельтешили. Еще немного, и я бы сошла с ума… Зажмурилась, уши заткнула и побежала к выходу, где мы потом с тобой встретились. Тогда все прекратилось, но ощущение огромного проклятья осталось. Проклятья, лежащего на всем городе…
— Пусть будет проклятье, но нам надо идти, — несмотря на огромное количество свалившейся на него информации Камышев решил, что сейчас важнее всего выбраться в обычный мир, а потом можно и поразмыслить на эту тему. В более спокойной обстановке. И как бы сейчас его ни подмывало вернуться на кладбище, чтобы почитать историю этого места, следователь понимал: рисковать не стоит. От одной только Вики, ее абсолютно неожиданной биографии и поведения, уже голова по швам трещит. И вот как теперь к ней относиться?
Валерий твердо решил потом разобраться во всем, но не впутывая Эдика с Борисом. А сейчас нужно было идти. Следователи подняли с пола журналиста, поддерживая с двух сторон. Он казался невероятно тяжелым из-за того, что был без сознания, но выбора у сыщиков не оставалось. Лапин выжил, и его нужно было забрать с собой. Другого варианта они просто не представляли.
Пока они спускались по лестнице, прошла, казалось, целая вечность, и Вика заметно нервничала. Но потом, когда они уже были на улице, успокоилась. Сыщики несли на плечах Лапина, девушка шла рядом, внимательно глядя по сторонам.
Из темного переулка показалась женщина, которая могла быть красивой, если бы не серая кожа и горящие красным глаза. Валерий машинально дернулся, но больше от неожиданности — он помнил, что местные обитатели не атакуют. Кроме «Волги», а еще, кстати…
— Перед тем, как тебя найти, я побывал в отделении милиции, — следователь решил задать их загадочной провожатой еще пару вопросов, хоть на ходу это было и довольно непросто. — Там я увидел сотрудников КГБ, с которыми мы вместе работаем.
— Вера с Волковым тут? — прервал его, удивившись, Эдик.
— Погоди, — придержал его Камышев. — Они были на расстоянии вытянутой руки, я их видел, но не слышал. А они меня вообще никак не воспринимали. Но крысы… эти видели и слышали все. И кошки, которые сидели в клетках.
Услышав про плененных хвостатых, Вика вздохнула, и следователь успел заметить, как ее лицо исказило болью.
— Значит, кто-то из наших попался… — глухо сказала она. — Получается, ваши коллеги знают гораздо больше. Не знаю, чего они хотят от них, но…
— Зеленая вспышка, — Камышев вспомнил еще об одной важной детали. — Когда я пытался привлечь внимание людей, крысы начали проявлять агрессию, потом кошки. После этого вдруг полыхнуло зеленым, и грызуны принялись разбегаться. Как я понимаю, кошки — это такие же ведуньи, как и ты. А кто тогда крысы?
Апшилава слушал этот разговор, и лицо его все сильнее вытягивалось — то ли от напряжения, которое не покидало их с Валерием, пока они несли Лапина, то ли от беспомощного непонимания. Камышев же в этот момент думал о словах Вики — о том, что чекисты знают больше. Получается, если все это не бред, а реальность, капитан Волков и Вера вели дело совсем по-другому? Не бандитов искали, а Зло с ведьмами и колдунами?
— Смотрите, ребята, — немного подумав, ответила Вика на вопрос Валерия. — Люди, которых мы с вами здесь видим, вот как этих, — она указала на стоящую посреди тротуара парочку девушек, которых им пришлось обходить, — это оболочки тех, кого погубило Зло. Кого-то в обычном мире, кого-то здесь… Люди порой проваливаются в изнанку. Они уже не живые, но и не мертвые в привычном понимании.
— Души? — предположил Эдик.
— Оболочки, — поправила его девушка. — Просто оболочки тех, кого поглотило Зло. Крысы — это разведчики. Они видят сразу в обоих мирах, могут маскироваться в изнанке… И тогда их, в свою очередь, видят только те, кто может.
— Ведуньи, — с пониманием кивнул Камышев.
— Именно, — подтвердила Вика. — Поэтому те ведуньи в образе кошек их и увидели. Возможно, заметили и тебя.
— Мне показалось, заметили, — сказал следователь. — И, по-моему, как-то смогли отпугнуть крыс.
— Погодите-ка, — Эдик был совершенно сбит с толку. — Получается, те две кошки, которые напали на нас во флигеле…
— Не напали, — покачала головой Вика, объясняя это больше Апшилаве, так как Камышев уже знал ее секрет. — Пытались вас защитить. Прогнать от провала. Но вы зачем-то сюда все равно полезли.
Она посмотрела на них со смесью осуждения и, кажется, восхищения. Однако в последнем Камышев уже не был уверен.
— Мы не могли иначе, — твердо сказал он. — Пропадают люди, причем, как выяснилось, десятками и даже сотнями.
