Экипаж «Принс оф Уэлса» не был напуган полученными повреждениями. «Примерно в 6.25 мы вышли за пределы дальности эффективного огня, и бой прекратился. Но мы надеялись, что это недолгая передышка, так как только ждать и следить было бы слишком унизительно». Капитан 1 ранга Лич более реалистично смотрел на вещи, но вскоре он смог сообщить на «Норфолк» Уэйк-Уокеру, что его линкор снова готов к бою, хотя часть орудий по-прежнему не действует.

Черчилль не сумел оценить сдержанность Уэйк-Уокера, который не возобновил бой немедленно[109]. «Бисмарк» вместе со своим спутником продолжал следовать на юго-запад всю вторую половину дня 24 мая. «Саффолк» с помощью радара держался на правой раковине у немцев, «Норфолк» и «Принс оф Уэлс» — на левой. Плохая видимость не была помехой для радара «Саффолка», и частые изменения курса, чтобы оторваться от англичан, ничего не дали «Бисмарку». Кроме того, за ним волочился длинный хвост нефти из пробитой снарядом цистерны. В 13.20 немецкие корабли повернули на юг, а в 15.35 к ним присоединился британский самолет-разведчик.

Адмиралтейство тем временем начало собирать корабли, разбросанные по всей Атлантике, чтобы отомстить за гибель «Худа». «Родней» получил приказ оставить «Британник» в охранении одного эсминца, забрать с собой 3 остальных эсминца и следовать на перехват «Бисмарка». Один из моряков «Роднея» вспоминает: «Прошло 3 года после того, как линкор завершил последний текущий ремонт. Долгие часы, проведенные в море во время жестоких атлантических штормов, серьезно сказались на его корпусе и машинах». Когда было получено известие, что предстоит ремонт в Бостоне, экипаж расслабился. Когда корабль вышел в море, на борту находилось множество пассажиров, направляющихся туда же. «Было много новобранцев, следующих на Фолкленды, в Галифакс, группа кадетов следовала на Бермуды. Среди них были офицер американского флота и двое унтер-офицеров. Всего линкор принял около 500 человек, поэтому понятно, почему один из торпедистов воскликнул: „Похоже, они думают, что мы „Куин Мэри“!“[110]

Долгожданный ремонт пришлось отложить, и „Родней“ развернул свой длинный полубак в сторону неприятеля. Однако он был лишь одним из Больших Кораблей, получивших экстренный приказ из Лондона. В Гибралтаре адмирал Сомервилл на борту „Ринауна“ со своим знаменитым Соединением Н находился в полной готовности. Кроме линейного крейсера, он имел авианосец, легкий крейсер и 6 эсминцев. Как только пришел приказ, Сомервилл покинул Скалу и направился на северо-запад. В далеком Фритауне „Нельсон“ получил приказ полным ходом следовать в Гибралтар, чтобы занять место „Ринауна“ на случай, если „Бисмарк“ вдруг попытается прорваться в Средиземное море, чтобы поддержать итальянский флот при высадке на Крит. Как ни мизерна была вероятность этого, ее тоже следовало учесть.

„Рэмиллис“ получил сообщение, что „Бисмарк“ находится в 900 милях к северу от него. „Рэмиллис“ должен был оставить конвой и занять позицию к западу от противника. „Ривендж“ вышел из Галифакса в качестве дополнительного резерва. Вокруг немецкого левиафана появилось огромное стальное кольцо. Теперь следовало стянуть его. Но в очередной раз Лютьенс сумел перехитрить своих противников. Прежде всего, он решил отвлечь внимание на себя, чтобы позволить „Принцу Ойгену“ оторваться и продолжать операцию. Уже было понятно, что сам „Бисмарк“ не сможет продолжать операцию. Несмотря на сокрушительный удар, нанесенный эскадре Холланда, повреждения, полученные немецким линкором, вынуждали его возвращаться в порт. Сейчас главной заботой Лютьенса было как можно быстрее добраться до Бреста.

Интересно отметить, что главы государств в Германии и Великобритании были в равной степени недовольны действиями своих адмиралов в этот день. Гитлер, когда все закончилось, спросил, почему Лютьенс не добил „Принс оф Уэлс“ прямо на месте, когда у него был шанс. Ведь в этом случае он унес бы с собой в могилу 2 британских линкора.

Черчилль сохранил оптимизм, несмотря на сообщение о гибели „Худа“. „Худ“ взорвался, но мы наверняка прикончим „Бисмарк“, — такова была его первая реакция на грустную новость. Позднее он начал терять терпение и принялся подгонять адмиралов, обрушив на Адмиралтейство целую серию директив, которые, по мере развития операции, становились все более грубыми. Для начала потребовал объяснения от Уэйк-Уокера, когда тот собирается с помощью „Принс оф Уэлса“ снова дать бой „Бисмарку“. Это совершенно не входило в планы адмирала, но, похоже, вмешательство премьера вынудило его пересмотреть свои планы. В результате он перестроил эскадру в боевой порядок, приказав „Саффолку“ присоединиться к остальным кораблям. Но еще до того как это было выполнено, „Бисмарк“ предоставил ему неожиданную возможность удовлетворить пожелания верхов.

В 18.38 „Бисмарк“ развернулся навстречу своим преследователям и едва не застиг „Норфолк“ врасплох. Его залпы легли рядом с легко бронированным крейсером, и два близких разрыва вызвали несколько течей. „Принс оф Уэлс“ поспешил на помощь, и линкоры обменялись несколькими залпами перед тем, как „Бисмарк“ снова лег на прежний курс. Но за это время „Принц Ойген“ успел скрыться в бескрайней Атлантике. Теперь Лютьенс остался один. Он должен был оторваться от преследователей и добраться до зоны, где поврежденный линкор смогут прикрыть самолеты Люфтваффе и подводные лодки.

И здесь изменение строя британской эскадры оказалось роковым. В 20.56 Лютьенс радировал командованию, что намерен прорываться в Брест, так как у него не хватает топлива. Но в этот момент у него появились более неотложные заботы. „Викториес“ оставил свои линкоры и пошел вперед, чтобы атаковать „Бисмарк“. В случае успеха скорость немецкого линкора могла снизиться еще больше, и в 22.08 с авианосца взлетела группа „Суордфишей“. Ископаемые торпедоносцы отыскали немецкого исполина в 23.30, и 8 самолетов в 23.50 сбросили торпеды. Они добились только одного попадания, которое не причинило повреждений. Однако „Бисмарк“ был вынужден маневрировать на полном ходу, в результате чего открылись старые раны. Котельное отделение № 2 пришлось покинуть, линкор сел носом, и его скорость временно упала до 16 узлов. В этот момент линкор выглядел обреченным. Но тут „Саффолк“ снова потерял контакт. 25 мая в 3.06 немецкий линкор исчез с экранов радара. Сначала все думали, что вскоре он появится снова, но этого не произошло. Лютьенс внимательно изучил зигзаг „Саффолка“, и в тот момент, когда крейсер находился на максимальном удалении от „Бисмарка“, приказал круто повернуть вправо. Линкор описал почти полный круг и лег на восточный курс за кормой 3 кораблей Уэйк-Уокера. Лютьенс снова обрел свободу. Но трагедия заключалась в том, что ни адмирал и ни один из его офицеров этому не поверил.