Аплодисменты в студии.

— Но это еще не все, дорогие граждане! — Дедушка предупредительно поднял палец. — Вы, конечно, помните конец света, случившийся в нашем городе в марте нынешнего года и закончившийся грандиозным скандалом…

— Помним! — загомонила студия.

Михаил Бог в предвкушении звездного часа подобрался и встопорщил бородку.

— Так вот именно Кукушкина организовала нам этот конец света, приняв личину святой Досифеи, исцеляющей наложением рук, ног и прочих приспособлений тела. Она похитила собранные пожертвования, обманула своего сообщника архангела Серафима и…

Не выдержав напряженности момента, Михаил Бог ринулся к микрофону. Выхватив из ослабелых ветеранских рук орудие пропаганды, он громоподобно возопил:

— Люди, доколе вы будете бесстыдны? Доколе вы будете верить всяким Досифеям и иже с ними, а меня, вашего Бога, не замечать! Ведь скоро, прискачет скоро конь бледный, имя которому Смерть, скоро будут взломаны семь печатей, вострубят семь труб и семь всадников вздыбят коней над бездной… А пока это не случилось, жертвуйте, добросовестные граждане вашему Богу, а кто не пожертвовал, тот не покается!

Тут Михаил, ловко скинув с себя обтерханную кепчонку, двинулся по рядам с призывом: «Жертвуйте на избирательную кампанию в мэры всего города и всей земли. И пусть ваше будет Царствие Небесное!»

Однако по одному указательному движению кавказских усиков к агитатору подскочили дюжие охранники в униформе.

Плечистая девица, опомнившись, взмахнула транспарантом, студия потрясенно захлопала, роняя приготовленную к пожертвованию мелочь и прочувствованные слезы.

Михаила Бога выволокли вон, Вениамину Прокофьевичу вернули отнятый микрофон, и он хладнокровно продолжил:

— Несмотря на экспансивное выступление свидетеля, его словам безусловно можно верить. А что из Кукушкиной медик никакущий, я могу самолично подтвердить, как пострадавший от ее искусственного дыхания вплоть до синяков и до потери этого самого дыхания. Если в студии найдутся желающие, я продемонстрирую им интимные последствия оказанной мне помощи… — Вениамин Прокофьевич принялся снимать с себя рубашку, однако был остановлен предостерегающим шевелением кавказских усиков.

— Мы вам верим, — произнес Оганезов. — У вас все?

— Как это все! — возмутился ветеран. — Я только начал! А что касаемо нашей Досифеи, то про нее известно, что, будучи всего три дня замужем за Владимиром Кукушкиным, да еще и неформально, без государственной регистрации отношений, она похитила у него паспорт его бывшей жены и ее честное имя.

Несгибаемый Вовик Кукушкин поднялся со своего места, держа перед собой, вместо щита, портрет матери.

— Вот и мама моя то же самое подтвердит, — произнес он. — Едва успели сберкнижку спасти от этой вертихвостки!.. Но не о том хочу сказать, граждане, а хочу обратить ваше внимание на то, как мы воспитываем наших девушек. Согласно предложенному мной проекту, я требую, чтобы в городе установили закон, по которому юные, морально неустойчивые особы вручались для перевоспитания морально состоявшимся пожилым гражданам… В свете этого прошу передать мне на воспитание трех отроковиц образцовой внешности и антиобщественного поведения для проведения практических опытов! — И с размаху опустился на место.

Плечистая ассистентка взмахнула «аплодисментами», Мамаков снисходительно отозвался на речь оратора:

— Очень интересное и своевременное предложение… Потому что преступность и аборты среди молодежи постоянно растут… Пожалуй, мы рассмотрим эту проблему на ближайшем заседании городского совета. Не исключено, что вопрос о передаче девиц будет решен положительно.

Вениамин Прокофьевич, переждав вал рукоплесканий, продолжал:

— Факт незаконного присвоения документов подтверждают Иван Филиппович со своей умершей женой Олимпиадой Петровной, которая клянется, что никакой Кукушкиной в загробном мире сейчас не наблюдается и, следовательно, смерть Мухановой — чистой воды шарлатанство и жульничество! И еще Муханова упросила свою подругу Песоцкую, воспользовавшись ее родством с Иваном Филипповичем, по совместительству сотрудником газовой службы, загрузить багажник заправленными газовыми баллонами, надеясь, что мощностью взрыва можно будет объяснить исчезновение всяких следов ее присутствия в автомобиле и небывалый по силе пожар.

Иван Филиппович помахал рукой в знак верности сказанного, а Олимпиада Петровна бурно закивала, незримо паря над креслами.

— Потому что моя дочка всегда помогала погибшей, — сказал кладовщик, — по любви своей к подруге и всегдашней готовности ей помочь, за что теперь ее обвиняют во всяких смертных грехах и мешают побеждать на выборах.

— Но для чего, спросите вы, Муханова-Кукушкина совершила все это? — Вениамин Прокофьевич окончательно сжился с ролью обличителя. — А для того, чтобы незаметно пробраться во власть и устроить в нашем городе если не конец света, то какую-нибудь революцию! А помогала ей в этом ее подруга певица Шторм, в прошлом — Садильникова!

Продюсер Оганезов негодующе вздернул пепельный ус, но не отважился прервать ветерана.

— Итак, Садильникова, будучи в городе проездом, притворилась Мухановой, но так, чтобы в том можно было обвинить Песоцкую, застраховала автомобиль подруги, который потом подвергся крушению, испортила тормоза. Доказательством этому являются остатки писем, найденные в могиле номер 353 на Пустяковском кладбище гражданином Сифонычем, вон он в третьем ряду и в новой телогрейке сидит…

Сифоныч, лучась гордостью, поднялся на нетвердых ногах. Он выглядел таким счастливым, что никто бы не удивился, если бы он, затребовав микрофон, передал привет родне из города Саратова, сослуживцу Кузьке, а также своим клиентам, как прошлым, так и будущим.

Между тем разоблачитель продолжил:

— Муханова-Кукушкина спрятала в могиле следы своего преступления в виде сожженных писем и обручального кольца, надеясь запутать следствие и направить его по ложному пути. Однако эта хитроумная особа не учла того, что имеет дело с профессионалами, которые не только с дамочками не струсят, но даже и с тамбовской бандой не поопасаются сразиться один на один! Из найденного пепла ясно видно, что обе подруги давным-давно спланировали каждый свой шаг!.. Сифоныч, — обернулся Вениамин Прокофьевич, доставая рекламный плакат, — узнаете ли вы ту женщину, которая ночью подсунула в могилу данные улики?

Сифоныч, колеблясь, как слабо мыслящий тростник, просипел, распространяя запах перегара до первых рядов:

— Ежели вы приказываете, Вениамин Прокофьевич, то я завсегда признаю, когда потребуется! К тому же только я один обладаю единоличным правом на подрытие могил и на прочие манипуляции с доверенными моему попечительству мертвецами!

Жестом усадив Сифоныча на место, ветеран продолжал:

— А что касается певицы Вики Садильниковой, выступающей под кликухой Шторм, то доказательством ее противоправному поведению может служить сей фоторобот!