невидимой материи. Они лежали на прозрачном колпаке достаточно большого ялика, — их разбитые лонжероны могли быть сделаны из полированной кости, толщиной меньше его указательного пальца.

— Минутку, Ваше Святейшество, — сказал ему Лемур. — Я хочу показать вам кое-что. Вам и доктору Журавлю, обоим. Имеет смысл немного задержаться здесь.

— Так вы получили его, в конце концов, — сказал Журавль. — Вы сбили летуна.

В его голосе была нотка поражения, которая заставила Шелка повернуться и недоуменно посмотреть на него.

— Они все ушли, — объяснил Журавль. — Кровь, его бандиты и большинство его слуг. Я не понимал, куда, но надеялся… — Он не закончил предложение и пожал плечами.

Лемур поднял странно изогнутую, по форме напоминающую падающую слезу решетку, сделанную из материала кремового цвета.

— Да, доктор, получили. И это тайна. Простая, но бесконечно драгоценная. Вы не хотите осмотреть вот это? Разве вы не хотите добыть для своих хозяев тайну полета? Ключ, который открывает небо? Этот предмет. Возьмите его в руки, если хотите. Видите, какой он легкий. Пощупайте его, доктор.

Журавль покачал головой.

— Тогда вы, Ваше Святейшество. Поскольку ваши последователи назначили вас кальде, может оказаться, что вам будет очень полезно это знать.

— Я никогда не буду кальде, — сказал ему Шелк, — и никогда не хотел им стать. — Он взял в руки почти невесомую решетку и уставился на ее плавные обводы. — Это то, что позволяет летуну летать? Эта штука?

Лемур кивнул:

— И материал, из которого она сделана. Сейчас Долгопят анализирует его. Когда вы проникли в виллу Крови вечером фэадня… я знаю и об этом, видите ли. Когда вы проникли внутрь, разве вы не спросили себя, почему город Журавля послал его наблюдать за Кровью?

— Тогда я не знал, что он шпион, — объяснил Шелк. Он положил решетку и пощупал синяк, который кулак Потто оставил на его голове. Он чувствовал себя слабым, голова слегка кружилась.

— Чтобы держать своих хозяев в курсе успехов Крови с орлицей, — объяснил ему Лемур. — Больше двадцати пяти лет назад я осознал возможности, которые дает полет. Если бы наши труперы могли летать, как летуны, мы бы могли следить за передвижениями противника, наши избранные подразделения могли бы приземляться за линиями вражеских войск и разрушать их коммуникации, и еще много чего. Как только у меня оказались развязаны руки, я стал субсидировать различных экспериментаторов, чьи работы казались многообещающими. Но ни один из них не разработал устройство, способное поднять ребенка, не говоря уже о трупере.

— Почему не солдата? — спросил Шелк, вспомнив Кремня.

— Они слишком тяжелые, — фыркнул Журавль. — Лемур, например, весит в четыре раза больше, чем ты и я вместе взятые.

— Ага! — Лемур повернулся к Журавлю. — Вы глубоко вникли в вопрос, я вижу.

Журавль кивнул:

— На самом деле летуны немного ниже, чем большинство труперов. Я тоже маленького роста, как всякий продолжает напоминать мне, но выше, чем большинство летунов.

— Звучит так, как будто вы видели их вблизи.

— Через подзорную трубу, — сказал Журавль. — Хотите возразить, что мне не с чем было их сравнить?

— Чтобы угодить вам, да.

— Мне не нужно ни с кем сравнивать. У низкого человека другие пропорции, чем у высокого, и, как низкий врач, я очень много знаю об этом. Например, голова низкого человека больше в сравнении с размахом плеч.

Шелк беспокойно поежился.

— Если кто-то умирает…

— Этот кто-то может быть вами, Ваше Святейшество. — Лемур положил тяжелую руку на плечо Шелка. — Давайте скажем, в качестве гипотезы, что я собираюсь отрубить вам голову, как только вы принесете прощение Паса этому неудачливому летуну. В таком случае, сокращая нашу дискуссию, вы сокращаете себе жизнь.

— У меня, как у гражданина, есть право на публичный суд и на адвоката. А как авгур…

Давление пальцев Лемура усилилось.

— Как жаль, что вы сами — не адвокат, Ваше Святейшество. Тогда бы вы знали, что есть другое, неписанное положение. Которое применяется в случае неотложных потребностей Вайрона. Например, в том случае, когда мы говорим о лживой и зловредной фракции, которая пытается свергнуть законно учрежденное Аюнтамьенто и заменить его на правление одного неопытного — хотя, охотно соглашусь, умного — авгура, завоевавшего популярность пустыми разговорами со множеством суеверного вранья о просветлении и предполагаемом покровительстве богов. Я еще не раздавил ваши плечи?

— Мне очень больно.

— Я легко могу сделать еще больнее. Вы действительно разговаривали с богиней в доме с сомнительной репутацией? Скажите «нет», или я раздавлю их.

— Богиня… то есть бог, который просветлил меня, действительно ли он бог? Доктор Журавль настаивает, что такого существа нет. Прав он или нет, я склонен сомневаться, что есть другие боги, помимо него.

Лемур усилил свою хватку, так что Шелк упал бы на колени, если б смог.

— Я бы хотел рассказать вам в деталях, Ваше Святейшество, как мне пришло в голову использовать хищную птицу и сбить летуна, для наших исследований. Как я увидел сокола, который в сумерках напал на крохаля, и как у меня родилась идея. Как, в обстановке строжайшей секретности, я прочесал Вайрон в поисках нужного человека. И как я нашел его.

Шелк застонал.

— И так далее, — сказал Журавль. — Отпустите его, и я расскажу вам, как мы узнали об этом.

— Отпусти его! — Мамелта вырвалась из полумрака и бросилась к Шелку. — Ты, чертов робот. ВЕЩЬ! — Она была совершенно голая, не считая запятнанной кровью тряпки, завязанной вокруг бедер; полные груди и округлые бедра трепетали, голая кожа была цвета старой слоновой кости.

Лемур отпустил Шелка и почти небрежно ударил ее; там, где его длинные ногти разорвали ее лоб, сверкнула белая кость, которую тут же залила хлынувшая кровь.

Журавль опустился на колени рядом с ней и открыл свою коричневую сумку.

— Очень хорошо, доктор, — сказал Лемур. — Залатайте ее как можно лучше. Но не здесь. — Он перебросил девушку через плечо и пошел прочь.

— Пошли! — Удивительно проворно для человека его возраста, Журавль поднялся по лестнице к люку, который Лемур открывал для них, и потянул за один из его маховиков.

— Мы не можем бросить ее, — сказал Шелк. Он осторожно подвигал плечом и решил, что ни одна кость не сломана.

— Мы не можем помочь ей, пока остаемся пленниками.

Насмешливый голос Лемура донесся с другой стороны трюма:

— Человек умирает, эта женщина истекает кровью, как свинья на бойне. Кому-то из вас не все равно?

— Мне, — крикнул Шелк и похромал в направлении голоса.

Летун лежал за носом ялика, на одеяле, постеленном прямо на стальном полу, его обожженное солнцем лицо исказилось в агонии. Рядом с ним простирался второй люк, намного больший,