Неудачное сравнение; оно напомнило Патрику о талисмане миссис Клаузен, дарующем женщинам плодовитость.

— Я тоже буду держать пальцы скрещенными — для тебя, — сказала Энжи. Она уже не флиртовала с ним, но осталась по-прежнему открытой, искренней и ничуть не менее дружелюбной.

Уоллингфорд вскоре выбросил свой электронный будильник и купил себе новый: при взгляде на старый ему неизменно вспоминался прилипший к нему чуингам Энжи, а также их «смертельный» номер в постели, в результате которого она с такой силой и выкашляла свою жвачку. Ему не хотелось в постели вспоминать Энжи — пока Дорис не сказала «нет».

Но Дорис с ответом не спешила, и Уоллингфорд вынужден был признать, что так ничего и не понял из присланных ею фотографий. А вот письмо, их сопровождавшее, показалось ему скорее насмешливым, чем романтическим.

Она прислала не все фотографии, что были на пленке — Патрик сразу заметил, что те два кадра, которые сделал он сам, отсутствуют. Ее темно-красный купальник на веревке рядом с его плавками — он сделал два одинаковых снимка на тот случай, если она захочет один оставить себе. Она оставила оба.

Первые два снимка из присланных миссис Клаузен не слишком его удивили. На одном Уоллингфорд брел по мелководью с голеньким малышом на руках. На втором Дорис с Отто-младшим сидела на открытой веранде большего домика. Это был первый вечер Уоллингфорда на озере, и между ним и миссис Клаузен ничего еще не произошло. Лицо ее казалось совершенно спокойным, и на нем не читалось никаких ожиданий; она, похоже, и не задумывалась, может ли между ними что-то произойти.

Единственным сюрпризом стала третья фотография — Уоллингфорд и не знал, что Дорис успела их щелкнуть. На фотографии был он сам, спящий в кресле-качалке с сыном на руках.

Патрик не понимал, как ему интерпретировать некоторые слова Дорис — особенно то место в письме, где она как бы мимоходом сообщала, что сделала два снимка маленького Отто, спящего на руках у отца, и один оставила себе. Вообще тон ее письма оказался не столько насмешливым, сколько двусмысленным. Дорис писала: «Судя по фотографиям, у тебя есть все задатки стать хорошим отцом».

Только задатки. Чувства Патрика были оскорблены. Тем не менее он стал читать «Английского пациента», страстно мечтая найти какой-нибудь выдающийся отрывок, на который можно будет обратить внимание Дорис. И, если повезет, это окажется тот самый отрывок, который нравится им обоим…

Когда Уоллингфорд позвонил миссис Клаузен, чтобы поблагодарить за фотографии, ему показалось, что такой отрывок найден.

— Мне понравилось то место, где приводится «перечень ранений», особенно когда она вонзила ему вилку в плечо. Помнишь? «Зубья вилки оставили на плече след как от укуса, и доктор решил, что его укусила лиса».

Дорис на другом конце провода молчала.

— Тебе не понравилось? — спросил Патрик.

— Ты бы лучше не напоминал мне про свои «следы укусов» и прочие «боевые шрамы»!

— Ох…

Но Уоллингфорд все-таки продолжал надеяться на «Английского пациента». Надо просто читать более внимательно, а высказываться более осторожно, решил он; но послал осторожность ко всем чертям, когда дошел до того места, где Алмаши говорит о Кэтрин: «Ее влекло к переменам куда сильнее, чем я предполагал, и в желаниях своих она была ненасытна».

Это полностью совпадало с тем впечатлением, которое произвела на Патрика миссис Клаузен в роли любовницы — ее ненасытность просто ошеломляла. И, прочитав эти слова, Патрик немедленно ей позвонил, забыв, что в Нью-Йорке уже поздняя ночь, а в Грин-Бее всего на час меньше, так что Дорис давно спит приноравливаясь к режиму маленького Отто, она старалась ложиться пораньше.

Когда она ответила, голос ее показался Патрику каким-то незнакомым, и он тут же принялся извиняться.

— Прости, пожалуйста! Ты, наверное, уже спала?

— Ладно, не важно. Что случилось?

— Да просто тут одно место из «Английского пациента»… Лучше я тебе его в другой раз прочту. Позвони мне завтра утром, хорошо? Как только встанешь, сразу и позвони. Пожалуйста, разбуди меня! — попросил он.

— Прочти мне это место.

— Это Алмаши говорит о Кэтрин…

— Читай.

Он зачитал вслух: «Ее влекло к переменам куда сильнее, чем я предполагал, и в желаниях своих она была ненасытна». Вырванные из контекста слова прозвучали попросту непристойно, однако Уоллингфорд был уверен, что миссис Клаузен хорошо помнит контекст.

— Да, я помню это место, — сказала она ровным голосом. Может, она еще не совсем проснулась?

— Ну… — промямлил Уоллингфорд.

— Надо понимать, это ты не предполагал, что я окажусь столь ненасытной? Так? — спросила Дорис. (Тон, которым она задала этот вопрос, мог также означать: «И это все?»)

— Да, — ответил Патрик. И услышал, как она вздохнула.

— Что ж… — начала она и вдруг умолкла. Видно, передумала говорить то, что хотела. — Ладно, действительно уже очень поздно. — И, не прибавив больше ни слова, Дорис повесила трубку, молча выслушав еще одно извинение Уоллингфорда.

Ничего, решил он, будем читать дальше и надеяться.

Некоторое время спустя Мэри Шаннахан вызвала его к себе в кабинет — вовсе не затем, как вскоре понял Патрик, чтобы сообщить ему, беременна она или нет. У Мэри было на уме совсем другое. Руководство телекомпании не одобряет трехлетний контракт даже при условии, что Уоллингфорд оставит пост ведущего и вернется к работе разъездного репортера. Вопрос стоял так согласен ли Уоллингфорд выполнять «случайные» задания?

— Ты хочешь сказать, мне нужно постепенно отходить от роли ведущего? — спросил Патрик.

— Если ты будешь принимать такие задания, мы готовы пересмотреть твой контракт, — сказала Мэри, не отвечая на его вопрос. — Естественно, за тобой сохранят прежнюю зарплату. — Это прозвучало так, словно решение не увеличивать ему зарплату — жест великодушия с их стороны. — Думаю, можно говорить о двухгодичном контракте, — Она отнюдь не намерена была подписываться под своим обещанием, да и предложенный двухгодичный контракт оказался всего на шесть месяцев продолжительнее нынешнего.

«Ну и стерва же баба!» — подумал Уоллингфорд, но вслух сказал:

— Если вы намерены заменить меня на посту ведущего, почему бы не обсудить это со мной? Почему бы не спросить меня, как именно я хотел бы осуществить подобную замену? Может быть, лучше делать все постепенно. А может, и нет. Во всяком случае, мне хотелось бы знать, каковы ваши дальнейшие планы на мой счет.

Мэри Шаннахан лишь улыбнулась в ответ. Патрик не мог не восхититься тем, как быстро она свыклась со своими новыми обязанностями. Разумеется, она не имела права самостоятельно принимать решения такого рода, как смена ведущего, и не совсем ясно представляла себе, сколько других руководителей участвуют в принятии подобных решений, но, конечно же, ни словом не обмолвилась об этом Уоллингфорду. В то же время у нее вполне хватило ума не лгать напрямую; она ни за что бы не призналась, что не существует никаких долгосрочных планов на его счет, равно как и в том, что такие планы существуют, просто она не знает, в чем они заключаются.