Друст до крови закусил губу. Но в зале был тот, кому пришлось еще хуже: Андред. В его замечательную сплетню об изменнице-ирландке и предателе-наследнике больше не верил никто. И это было подлинной катастрофой. Друст страдал меньше.

Все глядели на короля и королеву, и уже не только Марх, но и все эрлы позабыли о саксах… мелочь какая-то – разоряют восточные берега Ллогра… то ли дело у нас: все слухи о неверности королевы отказались ложью! Вот это – действительно важно, не то что соломенноволосые варвары.

Молчание нарушил Динас:

– Мы действительно засиделись. Вряд ли посреди ночи можно принять мудрое решение. Отложим совет до завтра.

Марх милостиво кивнул.

Он отвел Эссилт в галерею, сжал ее руку, посмотрел ей в лицо, заставляя поднять глаза и ответить на взгляд.

И она посмотрела ему в глаза… обезумевший зверек, заплутавший меж ужасом и счастьем.

Марх не выдержал, стиснул жену в объятьях и, будто голодный зверь, впился в ее губы долгим и жадным поцелуем.

Она отвечала… неумело, но охотно.

«Видят? – мелькнула на краю сознания мысль. – Пусть видят. Покончим со сплетнями разом».

– Я люблю тебя, Эссилт, – сказал он тихо и хрипло. – Не потому что ты моя жена, а…

Он не знал, как это объяснить, но она выдохнула в ответ:

– Да.

Он подхватил ее на руки – не покорную жертву, но ждущую женщину. Его женщину. Завоеванную им в долгой и суровой борьбе с судьбой.

– Я чего-то не понимаю, – сказал Ллувер Бейтнах. – Они женаты или только собираются?

– Это неважно, – милостиво отвечал Гвенвинвин. – Поженятся когда-нить… второй раз на их свадьбе погуляем. А, Андред?

Тот был красен, как ошпаренный рак. Да и доволен не больше.

– Так ты говоришь, – обратился к нему Гобруи, – королева изменяет королю? С Друстом, кажется?

Было ясно: назови он сейчас любое имя – это будет равно смехотворно.

– Друст, – заинтересованно спросил Гормант, сына Рикка, – и давно Эссилт приходится тебе любовницей?

Тот молча развел руками, что можно было понимать как угодно. Взглядом он указал на ту галерею, где скрылись супруги.

Эрлы расхохотались.

Андред искренне желал провалиться под пол.

– Да он просто завидует, что за ним жена на поздний совет не прибегает! – подытожил Гобруи.

Очередной взрыв хохота.

Динас задумчиво сказал:

– Благородные эрлы, а не ждут ли вас и ваши жены?

…утром Динас пришел к Марху. Что бы ни было, а вторжение саксов остается бедой Прайдена.

– Тсс! – Марх движением глаз показал на ложе. – Не разбуди.

Король выглядел помолодевшим… люди бы сказали – лет на десять. По мнению Динаса – лет на четыреста.

Он беззвучно посмеивался, готовый слушать сенешаля, но думающий при этом о другом. Совсем о другом.

– Марх, очнись. На ней и Друсте – заклятье. Ты это знаешь лучше меня! Стоит Друсту позвать – и она побежит!

– Однако ж вчера она прибежала ко мне, – довольно усмехнулся король. – Динас, щелкал я эти заклятья, как орешки меж пальцев. Да, Друст молод, а я стар, да, на его стороне – магия, ну и что? Она любит меня, и ничего никакие заклятья не могут!

Марх натянул тунику, опоясался мечом.

– Щ-щенок, он уверен, что молодость может всё. Мальчишка неплохо разбирается в тактике, но ничего не смыслит в стратегии. Что такое «долгая осада» – он не понимает. И нескоро поймет. Ему бы нахрапом… налетел, захватил. А что так можно сразу и потерять – он не думает.

Динас покачал головой:

– Ты слишком рано счел себя победителем.

Марх положил руку ему на плечо:

– Не ворчи. Я придумал, что нам делать с Ллогром.

– За эту ночь?! – изумился Динас.

Марх хмыкнул:

– А что? Умная мысль приходит быстро.

– Ну и?

– Я отправлю в Лундейн Горлойса. Он рвется в битву, вот и послужит за всех нас Верховному королю.

…Эссилт совершенно не хотелось просыпаться.

Нет, на самом деле сон уже давно ушел – но королева по-прежнему лежала, нежась и удерживая остатки дремы.

Она была счастлива.

И если правду говорят, что бывает «счастлива как никогда» – то это был тот самый случай.

Эссилт первый раз за время своего брака – не боялась. Страх, терзавший ее прежде, чем она ступила на берег Корнуолла, – ушел. Исчез. Его больше не было.

Король ясно дал понять, что ему нет дела до прошлого. Король ее простил. И теперь ничто, совершенно ничто не мешает им.

Слепая страсть к Друсту казалась королеве кошмарным сном. Болезнью, от которой она наконец исцелилась.

Из окна били лучи солнца. Эссилт, не открывая глаз, нежилась в них… и такой же теплой и светлой была любовь Марха. Спокойное, греющее душу счастье.

Ее тело до сих пор было полно любовной неги, но стократно больше было другое наслаждение: радость от того, что больше нет кошмара этих месяцев. Всё кончилось.

Есть только правда: она любит своего мужа. Как и должно быть.

– Госпожа… госпожа, ты спишь? – услышала она голос Бранвен.

Пришлось открывать глаза.

– Да?

Эссилт закинула руки за голову и потянулась. Ей казалось, что она – легкая, как воздух… или что эти мягкие шкуры, на которых она лежит, – они словно облако, летящее по небу.

И спускаться на землю совершенно не хотелось.

– Госпожа, уже скоро полдень, – виновато проговорила Бранвен.

Эссилт неохотно подчинилась. Встала. Бранвен протянула ей рубашку, платье… но королева подошла к окну – как была, нагой – протянула руки к солнцу, блаженно зажмурилась…

– Я свободна! – едва не пропела она. – Ты понимаешь: я теперь свободна! Совсем.

– Госпожа, оденься.

– Я больше не-бо-юсь! Ничего. Мне нечего больше бояться!

Бранвен почти силой заставила ее надеть рубашку: не ровен час, войдет кто-нибудь.

Эссилт подчинилась, стала одеваться. Но причесать ее Бранвен смогла лишь с трудом: королева смеялась, запрокидывая голову и совершенно не давая уложить ее волосы.

Ты моя. Ты любишь меня – и только меня!

Ты не можешь любить дядю. Ты не должна любить его.

Ты никуда от меня не уйдешь. Я не отпущу. Ты – часть меня.

Он не отнимет тебя. Не сможет.