– Значит, брать его собирались Гиены, так? – похоронив последнюю надежду на возможность «воскрешения» Ричарда и поняв, что на месте Томаса тоже не спешила бы озвучивать такие новости, хрипло уточнила она.

– Угу.

– Тогда… я хочу знать, как погиб О’Доннел! И по возможности в подробностях!

В глазах Уорда сверкнули огоньки мрачного торжества:

– Не знаю, помнишь ты или нет, но в архиве Гордона было довольно подробное досье на эту тварь. Дополнив его информацией, полученной от моих нынешних работодателей, я получил вполне законченную картину, на основании которой спланировал не одну, а четыре акции, кардинально отличающиеся одна от другой.

– Я надеюсь, роль для меня была во всех четырех? – уточнила Лэрри.

– Нет, только в одной: качественно отыграть все четыре ты бы сто процентов не смогла!

Лэрри нахмурилась:

– А как же данное мне обещание?! Или… твое утверждение «…для гарантированного успеха этой акции требуется легко проверяемая достоверность и не навязанное извне желание помогать», по сути, являлось лишь аргументом, способным вынудить меня слить тебе координаты сервера с архивом Гордона?!

– Если бы на твоем месте оказалась девушка, чья история вызвала бы у Клауса Свенсона хоть тень сомнения, Ханну бы он не купил. А нас с тобой его люди, скорее всего, закатали бы в пластобетон… – криво усмехнулся Томас. – Что касается обещания, то я его выполнил от и до: акцию с твоим участием спланировал, а затем подготовил тебя к роли, которую ты в итоге и отыграла. Мало того, именно эта акция обещала самую высокую вероятность успеха. Хотя в теории могла вывести на Ричарда как Гиен, так и сэсэошников, поэтому работать ее я собирался лишь в самом крайнем случае…

– Что ж, твои объяснения выглядят логичными… – подумав, признала Лэрри. Потом задумчиво потерла переносицу и задала следующий вопрос: – Итак, узнав о том, что Ричард… погиб, ты переиграл свои планы и связался с этим самым Свенсоном. А что дальше?

– Для того чтобы тебе было понятнее, начну издалека. Итак, лет сорок тому назад Мелвина О’Доннела прозвали Пендрагоном. Версий появления этого прозвища порядка восьми, но ни одна не выдерживает ни здоровой критики, ни прогона через ассоциативно-логический блок. Впрочем, это не важно. Важно другое – то, что на протяжении всех этих сорока лет О’Доннел раз в месяц улетал в одно из трех своих любимых поместий – «Орлиное гнездо», «Жемчужницу» или «Озерный рай» – и проводил там трое суток. Согласно официальной версии, во время этих поездок он проходил комплекс неких восстановительно-оздоровительных процедур. А на самом деле «отдыхал» и «лечился» он всего два дня – второй и третий. Как правило, от последствий ударного запоя. А первые сутки проводил в компании одиннадцати уродов-единомышленников, которых сам же и прозвал рыцарями Круглого Стола. Чем они занимались? С вечера до полуночи «расширяли сознание» какими-то спецпрепаратами, будоража себе кровь и настраиваясь на действие. С полуночи и до рассвета насиловали молоденьких девственниц, специально подобранных под вкусы Пендрагона. А с первыми лучами солнца начинали жертвоприношение – вскрывали им грудные клетки ритуальными ножами, вырывали еще бьющиеся сердца и посвящали их свету…

«Бред какой-то! – подумала девушка. – Где насилие, а где свет?!»

– Поставщиков жертв для этих оргий было несколько. Вернее, не так: большая часть жертв отбиралась самим О’Доннелом в так называемом «распределителе» – виртуальной базе данных, в которую стекалась вся информация о живом товаре, еще не пристроенном к делу. Меньшую, как правило, из ряда вон выходящий «эксклюзив», ему периодически дарили или продавали особо доверенные люди. Естественно, процесс физического перемещения такого подарка или покупки проходил с многократной подстраховкой и многоступенчатым прикрытием…

– Если я тебя правильно поняла, то уверенности в том, что Ханна попадет именно к Пендрагону, у тебя быть не могло! Она могла остаться у сына Клауса, ее могли отправить в этот их «распределитель» или пристроить в ближайший бордель!

– На самом деле уверенность была. В досье на О’Доннела, найденном в архиве Гордона, говорилось, что он несколько лет был страстным поклонником порнографического сериала «Княгиня о Семи Лепестках»…

– Он, а не сын Клауса?! – удивилась Лэрри.

– Клаус использовал сына в качестве классического прикрытия, и не более того. А Пендрагон не только коллекционировал эту дрянь, но и долгие годы спонсировал коллектив авторов! В общем, не подарить Ханну своему Боссу Свенсон-старший просто не мог. Хотя бы потому, что информация о ней могла бы дойти до Мелвина и не через него…

– Могла бы… – кивнула Лэрри. – А чем ты ее «зарядил»?

Глаза Томаса вдруг полыхнули тем самым пламенем безумной ненависти к корпорации «Genetica», которое почти два месяца назад заставило Лэрри сначала вывернуть наизнанку душу, а затем и поверить его обещаниям. И не только поверить, но и захотеть отомстить тем, кто отнял у нее мать, кто в любой момент мог отправить ее саму на панель и чьи архивы послужили причиной бегства Ричарда Гордона:

– Лишаем Дейника-Шульца! А она заразила им Пендрагона и одиннадцать его долбаных «рыцарей»!!!

– Надеюсь, сдохли не очень быстро?! – чувствуя, что в точности копирует ухмылку Уорда, злобно поинтересовалась Лэрри.

– Кто как! Понимаешь, лишай Дейника-Шульца – это не болезнь, а что-то вроде овеществленного проклятия. Лет эдак девяносто тому назад прадед нынешнего императора Чжунго решил предать лютой смерти министра, имевшего наглость совратить его младшую дочь и расстроить матримониальные планы «Великого Кормчего». Расстрел, четвертование или электрический стул по каким-то причинам показались императору слишком гуманными видами наказания, поэтому он обратился в одну из лабораторий секретных служб. И через какое-то время получил требуемый результат. Штука у вояк получилась забористая: первые двое суток инфицированный мужчина – а лишай Дейника-Шульца действует только на мужчин – чувствует себя просто превосходно. При этом медблоки коммов, работающие даже в самом параноидальном режиме, не видят в процессах, происходящих в зараженном организме, ничего необычного. Зато на третий день, когда они поднимают панику, становится уже слишком поздно. Ибо человек начинает гнить. Заживо. При этом он испытывает чудовищные боли и практически не реагирует на анальгетики! Само собой, я не видел, как мучились те, кого наказали мы, но выяснил, что девять из одиннадцати компаньонов Мелвина О’Доннела добились разрешения на эвтаназию уже к концу третьего дня с момента инфицирования!

– А сам Пендрагон?

– Он очень хотел жить. Поэтому просадил кучу денег на безуспешные попытки разработать противоядие и продержался целых восемь суток. Да, большую часть этого времени его держали в состоянии искусственной комы, чтобы он не мучился. Но в те моменты, когда его из нее выводили, дабы доложить об очередной неудаче, он ощущал на своей шкуре почти то же самое, что чувствовали его жертвы!

– Что ж, резала я себя не зря… – удовлетворенно подытожила Лэрри. – Если бы ты, как мне обещал, нашел еще и того сюрвайвера…