— Аластар за нами приедет.

Сорка, хоть и не верила, кивнула.

— Мы пойдем ему навстречу. Найди мне крепкую палку, Тейган. Мы должны быть дома засветло.

Тейган еще не успела подняться, как донесся стук копыт.

— Он идет! Аластар! Мы здесь, мы здесь!

Получилось, с гордостью подумала Сорка, и усталости сразу поубавилось. Тейган побежала навстречу коню, а Сорка опять собралась и, превозмогая боль, встала на ноги.

— А вот и ты, благородный конь. — Она с благодарностью прижалась к голове скакуна, а тот тыкался в нее носом. — Ты мне поможешь сесть? — повернулась она к дочке.

— Аластар поможет. Я его одной штуке научила. Я хотела показать, когда папа вернется. Аластар, встань на коленки! На коленки! — Тейган, смеясь, показала ручкой, как надо опуститься.

Конь наклонил голову, потом согнул ноги и опустился на колени.

— Ах ты, моя умница!

— Хороший фокус?

— Замечательный! Правда, замечательный. — Ухватившись за гриву, Сорка взобралась на коня. Проворная, как сверчок, Тейган мигом уселась перед ней.

— Мам, держись за меня! Мы с Аластаром дорогу найдем.

Сорка обняла девочку за пояс и доверилась ребенку и коню. Каждый шаг коня причинял ей боль, но и приближал к дому.

Доехав до поляны перед хижиной, она увидела старших детей. Брэнног волоком тащила дедушкину саблю, а Эймон сжимал кинжал. Дети кинулись им навстречу.

Какие смелые! Слишком смелые.

— Назад в дом! Бегом!

— Приходил плохой! — прокричала Тейган. — И он превратился в волка. Эймон, я в него камнями кидалась. Как ты!

Голоса детей, расспросы, возбуждение, страх эхом отдавались в голове у Сорки. Она вся взмокла от пота. Опять ухватилась за гриву Аластара и сошла на землю. Все вокруг посерело, и она покачнулась.

— Маме плохо. Ей нужен чай!

— В дом! — с трудом скомандовала Сорка. — И заприте двери.

До ее слуха доносилось, как Брэнног четким командным голосом отдает указания: «принеси воды», «повороши дрова», — сама же она не помнила, как вошла в дом, опустилась в кресло и сразу обмякла.

На голове очутилась холодная полоска ткани. В горло потекло горячее сильнодействующее снадобье. Боль стала утихать, сознание — проясняться.

— Теперь отдыхай. — Брэнног погладила ее по голове.

— Мне лучше. У тебя большие способности к целительству.

— Тейган сказала, волк сгорел?

— Нет. Мы его обожгли, это так, поранили, но он жив.

— Мы его убьем. Поставим капкан и убьем.

— Это будет возможно, только когда я окрепну. У него в арсенале прибавились новые средства, он стал менять облик. Не знаю, какую цену он заплатил за эти способности, но наверняка очень высокую. Ваша сестренка оставила на нем отметину. Вот здесь. — Сорка показала на левое плечо. — В форме пентаграммы. Не забывайте об этом, остерегайтесь любого, на ком увидите такой знак.

— Даем слово. А ты сейчас успокойся и отдыхай. Мы приготовим ужин, ты поешь, отдохнешь — и силы вернутся.

— Ты изготовишь мне амулет. В точности, как я скажу. Сделаешь и принесешь сюда. Ужин подождет.

— А это поможет тебе окрепнуть?

— Да.

Брэнног сделала амулет, и Сорка тут же повесила его на шею, ближе к сердцу. Она выпила еще зелья и, несмотря на отсутствие аппетита, заставила себя поесть.

Потом уснула и видела сон, а когда проснулась, Брэнног сидела на часах.

— А теперь марш в постель! Поздно уже.

— Мы тебя не оставим. Давай помогу тебе лечь.

— Я здесь посижу, возле огня.

— Тогда я — с тобой. Мы по очереди. Сначала я, потом разбужу Эймона, а Тейган принесет тебе утренний чай.

Слишком изможденная, чтобы спорить, и слишком гордая своими детьми, чтобы их ругать, Сорка лишь улыбнулась.

— И так теперь будет всегда?

— Пока ты совсем не поправишься.

— Мне уже лучше, честное слово. У него такая мощная энергия и такая черная! Мне пришлось применить все свое искусство, чтобы ее побороть. А нашей Тейган можете гордиться. Такая была бесстрашная! И находчивая. А ты как нам навстречу бежала… Да еще с дедушкиным мечом наперевес…

— Он ужас какой тяжеленный!

Сорка от души расхохоталась.

— Да уж, твой дедушка был мужчина крупный. А борода у него была рыжая и длиной с твою руку. — Она со вздохом погладила Брэнног по голове. — Если все равно в кровать не собираешься, кинь себе здесь соломенный тюфяк. Вместе и поспим.

Когда дочка уснула, Сорка произнесла заговор, чтобы сны Брэнног были сладкими и безмятежными.

А сама повернулась к огню. Давно пора уже было призвать Дайти домой. Ей нужен был его меч, его мощь. Он сам был ей нужен.

И она доверила свои мысли огню, открыла свое сердце возлюбленному.

Ее душа пролетела над холмами и долами, сквозь ночь, сквозь чащу лесную, над водой, где купалась луна. Она преодолела многие мили, отделявшие ее от лагеря, где расположилось войско их племени.

Дайти спал возле огня, укрытый лунным светом, как одеялом.

Когда она опустилась с ним рядом, губы его дрогнули, рука обвила ее стан.

— От тебя пахнет домашним очагом и лесными полянами.

— Тебе пора возвращаться домой.

— Уж скоро, любовь моя. Неделя и еще одна неделя, не больше.

— Ты должен завтра же выехать и гнать во всю мочь. Душа моя, воин мой. — Она обхватила его лицо ладонями. — Ты нам нужен.

— А вы — мне. — Он перекатился, оказался над ее воображаемым образом и прижался к ней губами.

— Я истосковалась не только по твоим объятиям. Не было дня или ночи, чтобы я о тебе не думала. Мне нужен твой меч. Нужно, чтобы ты был рядом. Сегодня на нас напал Кэвон.

Дайти вскочил, рука сама собой наметанным жестом легла на рукоять меча.

— Ты не пострадала? А дети?

— Нет, нет. Но до этого было недалеко. Он делается все сильнее, а я слабею. Боюсь, скоро я не смогу ему противостоять.

— Сильнее тебя нет никого. Он никогда не тронет Смуглую Ведьму.

От того, что он так в нее верит, у Сорки заныло сердце, ведь она уже этого не заслуживала.

— Я нездорова.

— Что такое?

— Не хотела тебя тревожить, к тому же… Гордость. Я раньше ею так дорожила, а теперь мне совсем не до нее. Я страшусь грядущего, Дайти! Страшусь его. Мне не сдержать его без тебя. Ради наших детей, ради самой нашей жизни — возвращайся домой!