— Я практиковался.

— Можешь попрактиковаться в ловле рыбы нам на ужин. Не так! — остановила Сорка, когда мальчик поднял ладони над водой. — Нельзя любую задачу решать с помощью колдовства. Тело должно уметь позаботиться о себе и без всякой магии. Никогда не следует расходовать свое умение на то, что ты можешь сделать, если напряжешь мозги, руки или спину.

— Я люблю рыбачить.

— А я — нет! — возразила Брэнног. — Сидишь, сидишь, ждешь, ждешь… Мне больше нравится охота. Я люблю лес, да и зайца на ужин можно добыть.

— Этим ты вполне можешь заняться завтра. Посмотрим, удачливый ли и умелый рыбак твой брат, — может, и рыбки сегодня поедим. С картофельной запеканкой, а?

Брэнног надоело рыбачить, и она протянула удочку сестренке, а сама стала смотреть на виднеющийся вдали замок и его могучие каменные стены.

— Мам, а тебе никогда не хотелось там жить? Я слышала, как там женщины говорили. Нас там всех рады приютить.

— У нас есть свой дом. И пусть поначалу это была всего лишь хижина, зато ей больше лет, чем этим стенам. Она стояла, еще когда правили О'Конноры, задолго до династии Бэрков. Короли и принцы приходят и уходят, девочка, а дом — это навсегда.

— Мне нравится, как выглядит замок — такой величественный, высокий, но наш лес я люблю больше. — Она прильнула к матери. — А Бэрки не могут отнять у нас дом?

— Они, конечно, могли бы попытаться, но у них хватает мудрости уважать колдовство. Мы с ними не воюем, да и они с нами тоже.

— Пусть только попробуют — папа им вмиг даст отпор. Да и я тоже! — Она подняла глаза на мать. — А Девла из замка мне сказала, Кэвон был изгнан.

— Это не новость.

— Да, но она говорит, он возвращается и спит с женщинами. Он нашептывает им на ухо, и они думают, это их законный муж. А утром узнают правду. И плачут. Она сказала, ты научила женщин заклинанию против него, но… он заманил одну из служанок с кухни и увел ее на болото. Теперь ее найти не могут.

Сорке это было известно. Как и то, что служанку эту уже никогда не найдут.

— Они для него игрушка, он поддерживает свои силы за счет слабых. Его сила черная и холодная. Свет и огонь его всегда победят.

— Но он возвращается снова и снова. Скребется в окна и двери.

— Войти все равно не сможет. — Однако по ее жилам пробежал холодок. В этот момент Эймон издал торжествующий возглас и выдернул из воды удочку. На солнце рыба переливалась серебром.

— Вот вам и удача, и умение, — засмеялась Сорка, берясь за сеть.

— Хочу поймать рыбку! — Тейган возбужденно склонилась над водой, словно выискивая подходящую добычу.

— И прекрасно. Одной нам все равно не хватит, даже такой крупной. Молодец, Эймон!

Были пойманы еще три рыбы, и если Сорка и помогала малышке, то это было колдовство во имя любви.

Она взялась за весла и повела лодку назад, солнце сверкало, ветер плясал, и воздух полнился голосами ее детей.

Хороший, удачный день, подумала она, а весна так близко, что уже почти ощутима на вкус.

— Беги домой, Эймон, и принимайся за чистку рыбы. Ты, Брэнног, займись картошкой, а я пока привяжу лодку.

— Я с тобой! — Тейган сунула руку в ладонь матери. — Я буду помогать.

— Отлично, нам как раз надо будет захватить воды из ручья.

— А рыбе нравится, когда мы ее ловим и едим?

— Не скажу, что нравится, но таково ее предназначение.

— Почему?

Почему. Это было первое слово, произнесенное Тейган, вспомнилось Сорке.

— А разве высшие силы не поселили рыбу в воду, а нас не научили делать сети и удочки?

— Но плавать им, наверное, больше нравится, чем жариться на огне.

— Надо думать… Поэтому мы должны быть благодарны, когда едим.

— А если мы не стали бы их ловить и есть?

— Мы бы чаще всего сидели голодными.

— А они разговаривают под водой?

— Ну, знаешь, ни разу не беседовала с рыбой в реке. Иди-ка. — Сорка потуже запахнула на малышке плащ. — Холодает. — Она подняла голову и увидела, что солнце почти скрылось в тучах. — Похоже, надвигается гроза. Надо поторапливаться.

Она выпрямилась, и в этот момент их окутал туман. Серый и грязный, он стелился по земле подобно змею и будто гасил яркий свет этого дня.

Нет, это не гроза, поняла Сорка. И опасность вот она, совсем близко.

Она прижала Тейган к себе, и тут из тумана возник Кэвон.

Весь в черном, шитым серебром, наподобие звезд на ночном небе. Его волосы волнами лежали на плечах — эбонитовое обрамление сурового и красивого лица. В его темных, как сердце цыгана, глазах, ощупывающих Сорку, читались сила и удовольствие.

Она чувствовала его липкий взгляд, как если бы он ощупывал ее руками.

На шее у него, будто солнце, сверкал большой серебряный кулон с крупным камнем по центру — словно мерцающий красный глаз. Это что-то новое, поняла она, ощутив исходящую от него черную силу.

— Прекрасные девушки, — произнес он с поклоном.

— Тебя сюда не приглашали.

— Куда хочу — туда хожу. И что я вижу? Женщину с малюткой, одних. Легкая добыча для разбойников и волков. И некому о тебе позаботиться, Смуглая Сорка. Я вас провожу.

— Я сама себя провожу. Исчезни, Кэвон! Понапрасну теряешь время и силы. Я никогда не покорюсь такому, как ты!

— Еще как покоришься! Быть со мной тебе предначертано судьбой. Я это видел в магическом кристалле.

— То, что ты в нем видишь, — сплошная ложь. Ты выдаешь желаемое за действительное. Никаким предназначением тут и не пахнет.

Он лишь улыбнулся, и улыбка его, как и голос, была исполнена обольщения.

— Вместе мы станем править этой землей — и всеми прочими, стоит лишь захотеть. Ты будешь носить тонкие яркие ткани и украшать себя драгоценными камнями.

Он сделал круговой взмах руками. Тейган так и ахнула: на маме оказался богатый, из роскошной красной ткани, наряд — такой впору королеве носить. Россыпь бриллиантов и золотая корона, тоже вся усыпанная камнями.

Сорка, так же быстро, щелкнула пальцами и вновь оказалась в своем простом плаще из черной шерсти.

— У меня нет ни нужды, ни желания носить твои яркие одежды и блистать. Оставь меня и мою семью, иначе познаешь на себе мой гнев.

Но он рассмеялся, смех его звучал дружелюбно и радостно.

— Не странно ли, душа моя, что мне нужна только ты и никто иной? Ты со своим огнем, красотой, могуществом. И все это предназначено мне.

— Я женщина Дайти и всегда ею останусь.

С негодованием Кэвон щелкнул пальцами.