херово. Впрочем, не боец. А парочка обернулась, щёлкая клювами на удушаемого, чего я и ждал. И выскочил из кустов, вбивая в затылок орка не один, а связку тросов. И не зря — ощущение от сопротивления, как и на человеке, было. Но остроконечная пирамида из стальных канатов, в которую я превратил левую лапу, это сопротивление подавило.

Ну и раскинул орк мозгами, никуда не делся. А вот с ельфом я не то, чтобы напрягся… в общем, было у меня намерение его пленить и допросить, но с учётом какого-то бесовского поля…

Впрочем, остроухий прервал мои сомнения, мухой метнувшись драпать. Налетел на сеть канатов, завизжал и шлёпнулся на задницу, прикрыв морду лапами. К какому-то высеру паропанка, в виде высокотехнологичного, чтоб его, короткого арбалета на поясе, ельф даже рукой не дёрнулся.

А человек, тем временем, сменил колёр рожи с красного на чёрный. И перестал сучить своими ручонками, померев.

Меня же… ну скажем так, ОЧЕНЬ обеспокоило происходящее. На ельфа я почти забил, только сдёрнув с пояса его стреляло. Ну и краем глаза отслеживая, конечно, но именно краем глаза.

Потому что после раскидывания орком мозгами — я почувствовал прилив сил. Немалый такой, но ладно. Адреналин-хреналин, бывает.

А вот когда человек удушился, этот прилив мог вызывать даже эйфорию. Натуральное удовольствие, вот только, к счастью или горю, год боли меня закалил. И на накатывающие волны удовольствия я отреагировал, как и на болевые ощущения. Есть и есть, и чёрт с ним, не до этого.

До чего мне ТОЧНО было дело, это до того, что размозженные на голове канаты срослись в секунду. И выводы из всего этого мне ни черта не нравились!

Итак, тот джинн, по сказочному хотению, хрен знает чему велению, хотел сожрать мою душу. Что это за аксессуар такой — чёрт знает, понятно, что к поповьим сказкам имеет отношение разве что названием. И, вероятно, в трупе обитает те самы сорок дней, о которых говорили не только попы, но и жрецы, и вообще все, за тысячи лет до рождения сына плотника.

Соответственно, нечисть её жрёт, что и имеет отражение в реальности в виде рассыпающихся костей. Витальность какая, положим.

Так вот, умирающий я пожелал, чтоб джинн сдох. И, очевидно, он ДОЛЖЕН был выполнить пожелание. И не просто сдох, исчез, напомнило внутренний голос.

Это злостное порождение арматуры и фольклора помирать не хотело, сволочь такая. И, соответственно, вошло в некий симбиоз с моим умирающим телом. Выполняя “желание” ровно настолько, чтобы оно считалось выполненным.

Боль — “подгонка”. Или попытка меня уничтожить как личность. Только я не уничтожился, а джинну, очевидно, кирдык. Это всё замечательно, только я теперь сам — нечисть. Джинн, причём не факт, что наполшишечки. Может, на две трети, а то и на всю шишку, блин.

И то, что я гипотетической душой питаюсь — факт, установленный ощущениями. По крайней мере, никаких иных объяснений как ощущениям, так и возможностям. Например, тросы танцевали вокруг ельфа танец, при этом, сдёрнутое стреляло явно было защищено, как и орк с человеком. И я просто отметил его, препятствием это поле не стало.

Ладно, это хреново. То есть не ладно, а просто хреново. Но ловить людей в ночи глухой и при свете дня у меня потребности нет. А как появится — буду думать. Козлов, судя по первым мной встреченным, хватает, если что. Да и помереть, если таких не найдётся, можно. Как-то не хочется упырюгой становиться, если начистоту.

И хватит всякой хренью страдать, блин! У меня тут ельф неумученный, источник информации, на минуточку!

И потеребил я остроухого одним из тросов. Ушастый задёргался, взвизгнул, да и заныл на одной ноте:

— Не убива-а-а-ай!

— Посмотрим. Может и убить просить будешь. Хочешь, я поделюсь с тобой Болью? — участливо поинтересовался я.

Садизмом я не страдал и не наслаждался, как ни удивительно. Но этого типа надо было “раскачать”. Судя по всему, как обращениям с ним подельниками, так и поведению, этот звёздорождённый — человек, морально опущенный. Точнее, ельф, ЭМО, забавно, хех. Ну да не суть. И будет врать и вилять, вне зависимости от того, принесёт ли это ему пользу.

По крайней мере, весь опыт моей жизни говорил, что этот чмошник таков. Соответственно, надо его запугать максимально. Пытать, судя по всему, придётся. Но если запугать, эти пытки ограничатся несколькими уколами и пинками. А вот если нет — я задолбаюсь мучить придурка, притом без всякого удовольствия.

Ельфу, как выяснилось, много было не надо. Подвывая, он помотал острыми ухами и обоссался. Ну вот и хорошо.

И стал я трясти ушастого на информацию, временами пиная и тыкая тросами — он начинал пучить глаза и задавать вопросы, что, в рамках формата нашей беседы, было лишнее.

И рассказал мне гопник Колян, а ныне остроухая, морально опущенная сволочь Колиэль, такую историю:

Была пятёрка дружков-гопников. Вот никак их иначе не определишь. Из пригорода, соответствующего района. Бомбардировку эта весёлая компания пробухала, отдыхая в деревенской развалине одного из них. По дороге к месту постоянного гопничания, наткнулись они на нескольких выживших, в общем, узнали, что города толком нет. И вообще всё плохо. Деталей мой источник информации не сообщил, думаю, гопота и сама не узнавала.

Ну и вернулись в полумертвую деревушку. Гопнули по дороге магазинчик, бухали ещё неделю, а потом пришли к выводам, что вот оно, их время. Они лихие и крутые, менты, которые более лихие и крутые, померли. А значит, никто не помешает занять свободное место.

На этом решении компания и прокололась, в смысле уменьшилась числом. Нескольких спасшихся они гопнули до смерти. А потом решили в соседней деревушке поживиться прекрасным полом. Не успели — о том, что ментов нет, подумали не только гопники, так что троица выживших драпала от мужиков с ружьями, оставив машину, лесами.

А вот дальше начинается мистика. Итак, деталей, опять же, мой допрашиваемый не сообщал. Однако, в районе месяца после бомбардировки люди начали менятся. Не все, где-то треть. Эльфы, орки, гномы, прочая чертовщина, которой Колян просто не мог описать, по причине скудного словарного запаса и умственных способностей.

И не мутация какая — просто просыпались иными. Называл Колян всех прочих нелюдью, но, подозреваю, есть более благозвучное наименование.

У гопников, кстати, по поводу становления Коляна Колиэлем была радость, а у Колиэля — огорчение. Хотя чёрт его душонку знает, может, и ему радость.

Но компания стала таковой, как я их и прибил.

Далее, появилась магия. Какая, откуда, как — Колян, опять же, ни черта не знал. И визоры (которые самому ушастому были не нужны — он сам видел невидимое), и браскоммы (сенсоры, записная книжка — именно коммуникационных