Мы зашли в ближайший ресторанчик. Быстро сделав заказ, у нас легко завязался разговор и… полетел, как по накатанной! Марго, притом, что была великолепной рассказчицей, не терпела молчаливых слушателей. Ей всегда были нужны участники, точнее соучастники ее мыслей и эмоций. Она втягивала тебя в свое повествование независимо, а иногда и против твоей воли. Ее монолог никогда не был таковым, он всегда преобразовывался в диалог. Все ее рассказы заканчивались тем, что ты – слушатель – становился ее собеседником и либо не соглашался с ее суждениями, обязательно – обоснованно, либо соглашался, но также требовалась аргументация, а не равнодушное «да, да, конечно, ты права». От последнего она приходила в экстаз негодования и могла навсегда отказаться от твоего общества, что было для тебя не лучшим вариантом, учитывая занимаемую ею должность и соответственно тот факт, что она была из категории «нужных» людей. Однако надо признаться, что равнодушных собеседников у Марго почти не было. Перед ней трудно было устоять.

– Представляешь, что учудил мой оболтус, – начала Марго эмоционально.

Оболтус – это ее взрослый сын, такой же неумолкаемый, как и мать. Я обожала этого мальчика и не только потому, что он единственный был способен переговорить свою мать. Он вырос на моих глазах, и я видела, как из хулиганистого мальчишки с хитрющими глазами он превращался во взрослого разумного юношу все с теми же глазами. С той же силой, с какой я обожала слушать его мать, я обожала слушать и его, но в отличие от Марго он требовал от слушателя только одного – быть слушателем. Он представлял собой, этакий, «театр одного актера» и был обворожителен.

– Чем же Вадик удивил тебя, которую почти невозможно удивить? – проявила я веселое любопытство.

– Ты зря иронизируешь. Ему скоро восемнадцать, следовательно, пришло время задуматься: служить или не служить…

– Почти гамлетовский вопрос, – интеллектуально перебила я Марго.

– Хуже, – значительно ответствовала мне подруга, – Гамлет занимался философствованием и у него на это было время, а у нас конкретный практический вопрос и время поджимает.

– И что же ты решила: служить или откупаться?

– Этот оболтус сам все решил. На медкомиссии перед окулистом все буквы таким кувырком местами поменял, да еще прибавил, что при таком зрении его в армию брать опасно, так как он командира от врага не отличит!..

Я от души расхохоталась.

– Ты смеешься, а мне каждый второй эту историю рассказывает. Пошла гулять байка по нашим окрестностям и мой сын в ней главный герой. А я по-прежнему не знаю, кого и какими способами мне ублажать, чтобы от армии в случае чего можно было увернуться.

– Марго, не торопи события, время покажет. Если Вадик после школы на юрфак пойдет, как ты того хочешь, то при нашей профессии, сама понимаешь, нужен военный билет, поэтому после института и отслужит. А если пойдет в другой институт, – я не стала уточнять, что речь идет о театральном вузе, о котором Вадик мечтал с детства, но который настойчиво отрицала Марго, не признавая актерство серьезным мужским делом, – то ты будешь, как все мамаши, хлопотать и добывать ему «волчий» билет, а, учитывая твою должность, в отличие от других мамаш, тебе это сделать будет намного проще. Убедила я тебя?

– На словах убедила. Если бы в жизни все было так же складно, как и в твоих речах, – с некоторой грустью проговорила Марго.

В это время подали наш обед, от которого исходили такие ароматы, что я почувствовала дикий голод, и мы с Марго с удовольствием накинулись на еду.

– Слушай, – несмотря на голод и набитый рот, я решила прорвать наше молчаливое прожевывание, – правду говорит народная молва, что Виталия в область зовут?

– О-о-о!.. – Марго промычала настолько громогласно, насколько это было возможно сделать, когда жуешь и при этом не можешь не ответить, да еще и хочешь продемонстрировать свое знание вопроса и свое отношение к нему.

Прожевав и отдышавшись, она отставила вилку и поведала мне следующее:

– Как-то на прошлой неделе Виталий ездил в областное управление, куда его вызвал на аудиенцию один из замов главного и в милой беседе предложил весьма приличную должность в этом самом управлении. И должна тебе заметить, должность совсем не маленькую. Я знаю это, конечно, не от Виталия, от него фиг добьешься признания, но, учитывая то, каким веселым, сладкоречивым и добродушным он ходил по отделу несколько дней сразу по прибытии из области, я (и не я одна) поняла, что место ему предложили хорошее. В общем, Виталий сразу согласия не дал, ты же знаешь его нрав, обещал подумать и на том разговор в области закончился. Однако, спустя некоторое время, все стало проясняться. Звонит ему тот самый зам, якобы, узнать ответ, и когда Виталий уже готов был объявить свое согласие, как бы мимоходом просит посодействовать в разрешении одного дела, по которому опера Виталия задержали парня, подозреваемого в совершении серии краж и даже, кажется, одного разбоя. Парень этот оказался сыном какого-то не маленького человека, а последний – другом того самого зама. Зам намекнул Виталию, что его назначение зависит от правильного разрешения упомянутого дела. Дальше ты, думаю, догадываешься, что произошло. Куда только делось сладостное настроение нашего главного опера! Он кричал так, что посетителей, ожидавших приема в коридоре, как волной смыло. А все сотрудники, даже сам начальник, в оставшуюся половину дня старались обходить его кабинет стороной, а, завидев его самого, тут же открывали первые попавшиеся двери и от греха подальше прятались от его разъяренного взора. Начальник так, с перепугу, в каморку уборщицы забежал, когда та там переодевалась. Представляешь картинку?!.

После рассказа Марго я поняла, почему Виталий так странно отреагировал на мой вопрос о его возможном повышении.

– А ты ничего об этом не знала? – удивилась Марго.

– Нет, – ответила я и поведала о своем телефонном столкновении с Виталием.

– Ты еще легко отделалась, – пояснила Марго, – а ведь мог и послать, для него этот вопрос как больной мозоль. Хотя… это меня он мог послать, а тебя – нет, ты для него в ореоле святости. При тебе он грубых выражений себе не позволяет. Не догадываешься, почему?

– Догадываюсь, – ответила я спокойно.

– И что? Не хочешь развития отношений?

– Не-зна-ю, – по слогам отчеканила я, – меня как будто устраивают те отношения, которые уже сложились между нами. К тому же, заводить роман на работе не самый лучший вариант романтических отношений.

– Смотри, Анюта, твоя жизнь… Только работа – это еще не вся жизнь, да и как бы тебе в течение этой жизни не предъявили счет, по которому ты не сможешь расплатиться…

– Не мудри, что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила я.

– Обыкновенная житейская мудрость: каждый человек в своей жизни должен, как минимум, посадить дерево, построить дом и родить ребенка… Что из этого ты уже сделала?

– Странно. Ты ведь женщина, а это – типичная мужская психология. Ты перефразировала эту мудрость, в ней традиционно говорится не о человеке, а о мужчине. «Каждый мужчина…», – назидательно и с легкой обидой пояснила я.