Закурил уже третью сигарету и махнул пятый бокал коньяка, но спасительное расслабление всё не наступало.

Услышал тихие шаги Арины. Пошла в душ. Сейчас будет отмываться от него. Скорее всего, сядет под струями воды и будет плакать. Чёрт. Её слёзы самое страшное оружие. Оно поражает прямо в сердце и прожигает душу как серная кислота. Шумно выдохнул и опять наполнил стакан.

* * *

Синицын нахмурился, глядя на телефонный номер, что скинул ему Илья. Номер, который он знал наизусть. Цветочкина… Что опять натворила эта дура?

— Так, блять, какого хера здесь происходит? — задал вопрос скорее сам себе и снял куртку.

Зашёл в спальню, но там Иры не оказалось. Более того, не было даже её вещей.

— Вообще не понял! — Бугай отодвинул створку шкафа-купе, где всегда висели яркие наряды модницы Цветочкиной, но и они исчезли.

— Добрый вечер… — робкий женский голос отвлёк его от поисков.

На пороге комнаты стояла пожилая женщина, держа за руку Алису. Девочка же, не бросилась к папе за поцелуем, как делала это обычно. Щёчки малышки покраснели, а глазки припухли от слёз.

— Мамоська усла, — Алиса скривилась в очередном приступе плача.

— Меня зовут Аделаида Павловна, я няня. Ваша супруга наняла меня через агентство, вот все необходимые документы и справки, — женщина протянула оторопевшему Евгению папку с бумагами.

— Так, я не понял! Ира где? — сказать, что мужчина был в шоке — не сказать ничего.

В ответ ему няня лишь растерянно пожала плечами. Бугай набрал тот самый злосчастный номерок, но автоответчик безразличным голосом робота попросил его перезвонить позднее.

— Убью дрянь!

* * *

Девушка включила старенький телевизор и, забравшись на кровать, открыла коробку с пиццей.

Давясь фастфудом вперемешку со слезами, попыталась сосредоточиться на романтической комедии, но в голове огромными красными буквами пульсировал вопрос: «Что дальше?»

Как отреагирует на её уход Женя? Что, если он вздохнёт с облегчением и сразу же забудет о ней, как будто и не было её в жизни Дикаря? А Алиса? Как же больно было отрывать от себя плачущего ребёнка… Словно кусочек от собственного сердца отделила.

В любом случае, ей не выстоять против Синицына, если тот твёрдо решит отправить её на аборт. Ни за что на свете она не сможет добровольно убить свою кровинку, что растёт под сердцем. Но если Женя захочет… Ему не составит труда принудить её к этому. А он был настроен решительно.

Кусок пиццы встал в горле и подступила тошнота. С ума сойти… Только токсикоза ей сейчас не хватало.

Хорошо хоть с работой вопрос решился. Не станет больше зарабатывать еду, лёжа на спине. Конечно, работа санитарки это не то, к чему она стремилась… Но выбора у неё нет. Спасибо Саше, что, не побоявшись гнева Дикаря, предоставил ей вакансию в своей больнице.

Обессиленная от переживаний, Ира уснула под тихую музыку из титров фильма.

— Доброе утро, Илья Андреевич… А… Вы же уже входили… Или? — заикаясь и давясь словами, мямлил охранник с выпученными глазами.

— Это брат мой был, Михалыч, иди рюмаху пропусти и успокойся, — у Ворохова совсем не было настроения что-то кому-то пояснять. — И запомни, я тот, что со шрамом.

Всё свалилось в одну кучу и давило на него долбаным гнётом. Ни свет-ни заря, огорошил звонок из генетического центра и как обухом по башке — Андрей всё-таки тот самый его брат. Охренеть просто. Родственник был приглашён в офис Ильи для разговора и, судя по шоковому состоянию охранника, уже зашёл внутрь. Придурок. Вроде не по восемнадцать им уже, а замашки всё те же.

Андрей не раз приходил на свидание с девушкой, что на полном серьёзе принимала его за Илью, который не заставлял брата долго ждать «ответку» и проделывал то же самое с его подружками. Улыбнулся. Весёленькие деньки были.

Их с детства путали все, в том числе и родители. Они абсолютно одинаковые внешне и до неимоверного похожи характерами. За исключением того, что Илья никогда не стал бы отсиживаться в тюрьме, пока за него пацаны друг другу глотки режут.

Илья открыл дверь своего кабинета и замер в проёме.

У его рабочего стола почти на четвереньках стояла Анджела с оттопыренной задницей, в которую ритмично врезались бедра Андрея. Тишину кабинета нарушали только шлёпающие звуки от соприкосновения двух разгоряченных тел и тихие стоны секретарши.

Интенсивно вколачивая свой «прибор» в её пылающее лоно, Андрей даже не подозревал, что его акт уже сейчас будет нагло прерван.

— Я очень рад, что вам понравилось сношаться у моего стола, но, пожалуй, хватит.

Анджела вскрикнула и, буквально спрыгнув с члена Ворохова-старшего, поспешно одёрнула юбку.

— Ой, Илья Андреевич! А мы тут… Эээ… Я вашему брату кофе принесла… — испуганные глазки «секретутки» прожигали дыру в нагло ухмыляющемся Андрюше, что, похоже, совсем не смущался.

— Иди уже, Анджела, — Илья прошёл в кабинет и направился к своему креслу, искренне надеясь, что его не изгадили в порыве страсти.

— Даже не обнял брата. Неужели до сих пор сомневаешься? — Андрей расслаблено развалился на диване, где по обыкновению любит восседать Бугай.

— Для начала, ширинку застегни.

* * *

— Папа, а когда мама велнётся? — девочка уже битый час трепала отцу нервы, пока тот одевал её, словно куклу.

— Лисёнок, вот ты всегда сама одеваешься, что за капризы у тебя сегодня? Решила отца в край замучить? — всё-таки трудно мужику одному с ребёнком, но отдавать девочку на воспитание чужой женщине больше не хотел. Достаточно с неё нянек приходящих. И мамок временных тоже. Только его теперь дочка и всё тут.

— Папа, ты уходис от ответа, — по-деловому молвила дочурка, в точности копируя Цветочкину. Отчего-то в груди стало тесно сердцу. Хотя нет, показалось.

— Я не знаю, Алиса, — он вздохнул. — Ты должна быть готова к тому, что она может не вернуться к нам.

— Поцему? Это из-за меня? — взгляд голубых глаз малышки буквально выжег в душе отца слово «Сука!».

Как он позволил этой стерве пробраться в его святая святых? Но разве не он сам привёл эту дрянь в свой дом? Разве не он позволил ей остаться? Да что там позволил, сам предложил!

— Нет, ангелочек, не из-за тебя. Это я виноват, — избегая встречи глазами с Алисой, застегнул ей шубку и принялся за ботиночки.

— Тогда нузно извиниться, пап! Помнис, я лазбила мамину любимую цяску? Я извинилась и она плостила меня! И всё! — малышка развела ручками в стороны, мол, «делов-то, тюфяк ты глупый».

— Когда научишься правильно выговаривать буквы, я тебя в школу дипломатов отдам, — а сам тяжко вздохнул. Доверие не чашка. Его не заменить и не склеить. ***