– Ты бы еще этих бездельников спросил об угольных акциях или о последней книжке Кэт Этони! Кому какое дело до их дурацкого мнения? – возмущенно проговорила бабушка, всем своим видом выказывая, что она готова отправиться стучать во все двери на их улице и лично выяснить у каждого, есть ли у них какие-то претензии к ее внуку.

Старую госпожу Пруддс на улице Синих Труб боялись и уважали, но даже она не смогла бы заставить людей поменять к нему отношение.

– Папе есть дело, – сказал Лео. – И дяде. И Бенни с Джимми. Они меня стыдятся, и я…

– Как обычно, на какую-то глупость сподобился. С чего ты вообще взял, что они тебе там, в больнице, помогут?

– Мне пообещали.

– О, эти обещания в Саквояжне, как я их люблю…

– Там есть целая палата для таких, как я: «39/о.у.». «О.у.» – значит особый уход, Ба, и только там мне помогут. Тот доктор…

– Да. «Лучший в своем деле», ты говорил. Но неужели ты думаешь…

– Ба, – прервал ее Лео, чего раньше себе никогда не позволял. – Доктор Доу и его бессмысленные пилюли мне совсем не помогают. Если в больнице меня распотрошат и вывернут наизнанку, но потом сошьют заново и я больше не буду мертвецом, это того стоит. Я не особо верю, что мое состояние можно обратить – мертвое есть мертвое, – но если этот доктор вдруг справится, ты не будешь рада?

– Буду, конечно, но…

– Думаешь, мама хотела бы, чтобы я болел так же, как она?

– Нет, она не хотела бы.

– Тогда не отговаривай меня.

Бабушка что-то забурчала себе под нос – видимо, какое-то глубокомысленное и оскорбительное рассуждение на тему молодых глупцов, которым может помочь разве что пилюля от тупости.

– А зачем полез к моей трубе? – спросила она. – Кому пишешь?

– Это письмо для доктора Доу. Я благодарю его за помощь и сообщаю, что иду в Больницу Странных Болезней.

– Я сама отправлю, – сказала бабушка. – Это моя труба, и только я занимаюсь в этом доме пересылками.

Лео кивнул.

– Хорошо, Ба. Так даже лучше. Пожалуйста, отправь письмо за два часа до полуночи.

– Почему именно за два часа до полуночи?

– Так надо, поверь.

Лео поднялся, вернул капсулу на место и положил конверт на стул.

– Ты уверен, что поступаешь правильно, Леопольд? – спросила бабушка. Что-то в ее голосе подсказало Лео: она поняла. Мадам Пруддс всегда была очень догадливой.

– Да, – тем не менее ответил он. – Мне пора, Ба.

Прежде, чем выйти из гостиной, он обернулся и поглядел на бабушку.

«Я просто устал… очень-очень устал…» – говорят глаза Лео.

– Они мне помогут, – говорит он сам. – Дадут то, что мне нужно.

***

Из прихожей раздался заунывный свист.

Отложив газету, доктор Доу поднялся из своего любимого кресла и отправился проверить, что там пришло. Проходя мимо лестницы, ведущей на второй этаж, он крикнул наверх:

– Не нужно никуда бежать! Я уже иду…

– А я никуда и не собирался! – раздалось сверху, и доктор вздохнул. Он знал, что прочие мальчишки обычно помогают по дому старшим (безропотно метут лестницу, ходят в лавки, приносят почту), но ему достался какой-то неправильный, сломанный мальчишка. Второе подобное ленивое существо еще поискать…

Доктор открутил вентиль на приемнике пневмопочты и, откинув в сторону крышку, извлек капсулу. Внутри лежал конверт, на котором было выведено: «Доктору Доу от Леопольда Пруддса».

Доктора посетило недоброе предчувствие. Такое он в последний раз испытывал, когда его экономка, миссис Трикк, сообщила, что приготовит на обед супчик по рецепту своей лучшей подруги, дамы, у которой с доктором холодная, вяло протекающая война и взаимное презрение. Тогда его предчувствие подтвердилось: суп из заячьих потрохов оказался преотвратным.

Разворачивая письмо от Леопольда, он будто ощутил во рту привкус того самого супа.

«Доктор Доу!

Начать хочу с того, что я вам невероятно благодарен. Во многом из-за вас я и держался все это время, и, признаюсь, вы меня практически убедили, что это просто болезнь и ее возможно излечить.

Тем не менее, как следует поразмыслив над своей напастью, я понял, что это не может больше продолжаться. С меня хватит лжи, которую от вас требовал говорить мой отец, чтобы я не покончил с собой.

Я вас не виню. Вероятно, вы и правда действовали из благих побуждений, а быть может, из каких-то личных соображений, но я уже этого не узнаю.

Сегодня я был в Больнице Странных Болезней, и там мне все подтвердили. Я действительно мертв. В больнице мне помогут сделать то, на что не решились вы, и, честно говоря, до сего дня не решался я сам. Доктор Загеби знает, что предпринять, ведь он лучший в своем деле…

Мне очень нравились наши встречи, доктор, и лишь ожидание их поддерживало во мне искру. Но вы должны меня понять. Я просто больше не могу так не-жить.

С этого дня я не буду отвлекать вас от важных дел и других пациентов – тех, кому действительно можно помочь.