— Потому что на этой неделе в «Эрмитаже» проходит международный конгресс, — сообщила ей Ава. — Вероятно, они выбрали это место как курортное. С делегатами приехали их жены, и шоу должно прийтись им по вкусу. Разумеется, нас это никак не касается, но нельзя упускать такой возможности! Та девушка заболела очень кстати… Господи Боже мой! Милочка!

Ава буквально взорвалась, заметив выражение протеста на лице Рени.

— Неужели ты не понимаешь, какую возможность тебе преподнесли прямо на блюдечке? Показывать модели из коллекции Себастьена! Да другие девушки ради этого готовы на все и не упустили бы такой шанс.

— У меня недостаточно опыта, — слабо возразила Рени.

— У тебя есть то, что нужно, — отрезала Ава. — Опыт здесь ни при чем.

Рени удивилась; Ава Брент вовсе не имела склонности расточать комплименты. Зная свою редакторшу достаточно хорошо, Рени гадала, что же Ава надеялась извлечь из этого предложения.

— И кроме того, Леон Себастьен — очень приятный молодой человек, — вкрадчиво добавила Ава.

— Эксгибиционист, — вдруг выпалила Рени. — Если он хотел связаться с нами, то почему не сделал это по-человечески?

— Наверное, хотел посмотреть тебя в деле, прежде чем делать предложение, — сухо сказала Ава.

Рени вспыхнула, вспомнив, что когда он выходил из воды, она была почти обнаженной — и тотчас разозлилась на себя; уж кто-кто, а Леон привык видеть обнаженных девушек, и его интерес относился не к ней лично.

— Я не могу здесь больше оставаться, — твердо сказала Рени. — Сегодня последний день нашего контрактами и у меня… м-м… есть другие обязательства.

Это было не совсем так, но Ава не знала этого.

— В таком случае тебе придется отказаться от них. — Ава теряла терпение. — Господи! Детка! Неужели ты полная дура?

В этот момент в холле появился Леон Себастьен и направился в их сторону. Его красивый белый свитер с красно-черной полосой спереди и светло-серые брюки прекрасно гармонировали с блестящими как шелк черными волосами. Он двигался с гибкой грацией пантеры. Если бы Рени не видела его утром в море, то она приняла бы его за неженку; и неожиданно у нее возникло подозрение, что он именно для нее забрался в холодную воду.

Ава восторженно приветствовала его — она играла свою игру. Официантка появилась с необычным для нее проворством, явно очарованная новым посетителем. Да, он выпьет кофе. Не составят ли они ему компанию? Ава ответила утвердительно.

Его предложение было простым. Рени должна выйти на подиум дважды — в полдень и после обеда. Таким образом, у преемницы Джулии будет достаточно времени, чтобы «подготовиться» — его смуглые вытянутые кисти сделали выразительный жест. Ей придется демонстрировать полдюжины платьев; для нее снимут «первоклассный» номер в «Эрмитаже», где она сможет отдохнуть и переночевать, если не захочет уезжать на ночь глядя. Он оплатит все расходы и выплатит мадемуазель большой гонорар, ценя ее доброту и помощь.

Пока он говорил, его глаза оценивающе скользили по Рени — точно так же он смотрел на нее тогда в Лондоне, во время их чаепития. Она вспомнила его слова о том, что она кого-то напоминает ему. Искал ли он и сейчас черты сходства?

— У меня нет разрешения работать во Франции. Вернее, на французскую организацию, — сказала Рени.

Ей самой не до конца было понятно ее нежелание взяться за эту работу. Ведь появляться в красивых нарядах в роскошном отеле — разве не об этом она мечтала? Но интуиция подсказывала ей остерегаться этого человека.

Он отвечал, что все это можно уладить, что французская полиция относится к таким вещам с пониманием. Затем настала очередь Авы раскрыть свои карты. Она не может оставить Рени одну, и, разумеется, она сама могла бы задержаться здесь на день, если только… — и Ава выдвинула свои условия. Леон с сомнением смотрел на нее. Это было непросто, так как показываемые модели не были предназначены для публикации. Ава пообещала ему, что использует снимки, выждав несколько недель, когда это шоу станет делом прошлого. Они продолжали торговаться, несмотря на то что на столе появился кофейник с ситечком, и лишь оговорив все детали, откинулись на стульях и с удовольствием принялись за кофе. Леон предложил им турецкие сигареты.

— Спасибо, я не курю, — отказалась Рени.

— Очень разумно, мадемуазель Торнтон. — Их глаза встретились, когда он прикуривал свою сигарету. И вновь эти темные бархатистые глаза, оттененные длинными густыми ресницами, заставили учащенно забиться ее сердце. Рени поспешно отвела взгляд.

— Но вы сильно рискуете, — тихо сказала Рени. — Миссис Брент, наверное, говорила вам, что я всего лишь фотомодель и мне не приходилось выходить в модельных платьях.

Ава что-то протестующе воскликнула, но Леон был непоколебим.

— Вы справитесь, — уверенно сказал он и поднялся. — Eh bien, давайте попробуем.

Рени неохотно проследовала за Авой к черному кадиллаку. Она молча садилась на заднее сиденье, пока он придерживал для нее дверцу машины. Ава быстро уселась спереди. По дороге к «Эрмитажу», расположенному недалеко от их отеля, Рени поняла, что ее втянули в это дело, даже не дождавшись ее согласия.

Прежде чем Рени оказалась в танцевальном зале с сияющими люстрами, она мельком заметила блеск паркета, роскошь обстановки и множество дорогих цветов. Испытывая внутренний трепет, она ступила в это громадное пространство и, преодолев его, оказалась в примыкавшей к нему небольшой комнате, где их встретила маленькая женщина в элегантном черном платье. Леон направился к длинному ряду платьев, которые зачехленными висели на плечиках.

Женщина что-то сказала по-французски, видимо, поинтересовалась, уж не нашел ли месье другую модель. Легким движением руки он указал на Рени.

— Мадемуазель Рени Торнтон. А это моя ассистентка, мадам Ламартин. Пожалуйста, наденьте на нее золотое парчовое.

Он оставил их вдвоем, и Рени покорно доверилась проворным рукам француженки.

Вечернее платье в стиле ампир с приподнятой линией талии оставляло плечи и руки целиком открытыми; лишь узкая золотистая тесемка проходила через плечо, и вместе с таким же поясом подчеркивала светло-янтарный цвет парчи. Простота линий платья говорила о высоком мастерстве модельера. Женщина собрала ее волосы на затылке, перевязала их золотистой тесьмой, и затем, отступив назад, осмотрела Рени и восхищенно выдохнула.

— Mademoiselle est belle![3]

Рени повернулась к высокому зеркалу. Платье как будто было сшито на нее. Мягкими мерцающими складками оно спадало к ступням, и было чуть светлее волос, собранных в прическу и полностью преобразивших ее лицо. Парча почти сливалась с кремовой кожей ее тела, лишь черные брови и ресницы резко выделялись на лице. Она ни разу в жизни не надевала платья, которое шло бы ей так, как это. Мадам Ламартин жестом попросила ее пригнуть голову и застегнула ей на шее тонкую цепочку с топазовой подвеской, а потом набросила на плечи воздушный шарф цвета светлой охры с золотистыми блестками. Ансамбль завершали длинные парчовые перчатки, доходившие ей до локтей, и большой нефритово-зеленый веер из перьев.