Ипсуич возник на темно-сером горизонте подобно зареву пожара. Они объехали его по кольцевой дороге, раздражаясь от постоянных задержек.

— Жаль, что твоего отца не будет дома на Рождество, — сказал Барри, пытаясь вновь завести разговор и подыскивая нейтральную тему.

— Отчима, — резко поправила его Рени. Человека, за которого миссис Торнтон отважилась выйти замуж вторично, звали Роберт Сван. Она познакомилась с ним у Холмсов. Сван служил в торговом флоте и часто подолгу отсутствовал. Он был полной противоположностью ее первому мужу; но на этот раз миссис Торнтон искала надежности. Рени и Кристина прекрасно ладили с ним и обожали Майка, своего сводного братишку, появившегося четыре года назад. Как и Барри, Роберт был основательным и надежным мужчиной, и хотя он нравился Рени, он не смог заменить ей отца.

— Отчима, — поправился Барри. — Он отличный малый. Ты никогда не жалела о том, что он тебе не родной отец?

— Нет, — сказала Рени просто. Несмотря на то что Джервиз ранил ее сердце, ей никогда не хотелось полностью вычеркнуть его из памяти. — Он неплохой старик, — согласилась Рени, высказывая принятое ею и сестрой мнение о нем, — но он другой. Как бы то ни было, сейчас он в Карибском море и не знает, чем себя занять. Мне просто хочется, чтобы он был с нами.

Оказавшись на узкой центральной улице их родного города, Барри сбавил скорость. В самом конце улицы дорога круто шла вверх, отдаляясь от залива; в стороне от нее стояло несколько современных домов. Барри свернул к одному из них и остановился у раздвижных ворот.

— Вот мы и приехали.

— Ты зайдешь ненадолго?

— Только поздороваюсь.

Сквозь незанавешенное окно столовой была видна большая елка, уже украшенная к Рождеству. Рени радостно смотрела на елку, когда распахнулась наружная дверь и оттуда выскочила Кристина, за нею едва поспевал Майк. Позади суетилась миссис Сван.

— Это они? Я говорил, это они! — возбужденно кричал Майк. — Рин, ты привезла мне подарки?

— Право, Майк! — выговаривала ему мать. — Рени, дорогая, не обращай на него внимания.

— Не буду, — смеялась Рени, — но в конце концов, какое же Рождество без подарков, не так ли, Майк?

Из темноты появился Барри с ее чемоданами и подошел к освещенной двери. Кристина критически оглядела его. Кристина была длинноногой девушкой с копной рыжих волос; на ней были узкие черные брюки и полосатый свитер.

— Привет, Барри! — произнесла она. — Ты выглядишь, как заключенный. Почему бы тебе не отпустить немного волосы? Мне нравятся парни с длинными волосами. Ты мог бы даже отрастить бороду. Рин, а тебе не хотелось бы, чтобы Барри носил бороду?

— Это не годится для офиса, — важно сказал Барри. — Я должен следить за собой. Тебе тоже не мешало бы постричься.

Кристина засмеялась и тряхнула копной волос.

— Мне они нравятся, — сказала она, — но тебе этого никогда не понять.

Они уже давно враждовали друг с другом; Кристина считала Барри старомодным сухарем и не понимала, что ее сестра находила в нем; он же видел в ней невоспитанную грубиянку.

— Да перестаньте вы препираться, — приказала миссис Сван. — Барри, не обращай на нее внимания, заходи и выпей что-нибудь.

«Она всегда предлагает знакомым не обращать внимания на ее детей. Это легче, чем пытаться следить за ними», — подумала Рени, но тут же ей стало стыдно своих мыслей. Ее мать вовсе не была сильным человеком; и если маленький Майк побаивался своего отца, когда тот бывал дома, то Кристина не была дочерью Роберта, и никто не мог повлиять на нее.

«Ей приходится одной противостоять нам двоим, — мысленно оправдывала ее Рени. — Слава Богу, Барри никогда не оставит своих детей».

Она задумчиво смотрела на его ухоженный профиль и блики света, игравшие в его волосах, пока он разговаривал с ее матерью и пил портвейн. Да, иногда он раздражал ее, но он никогда не бросит ее. В эту минуту она почти любила его.

Он повернулся к ней.

— Зайду повидать тебя утром. Счастливого Рождества вам всем.

Она проводила его до двери, ожидая, что он поцелует ее, но он лишь махнул рукой. Небо прояснилось, морозный воздух освежил ее лицо.

— Не забудь обо мне в своей молитве, — полушутя сказал Барри, забравшись в машину. Рени всегда ходила с матерью на рождественскую ночную службу, чем вызывала недоумение Барри, который считал, что можно ограничиться утренней службой. Но для миссис Сван Рождество начиналось в полночь с молитвы, а не с вручения подарков и не с обеда, которые, по ее мнению, лишь отвлекали внимание и могли подменить собой праздник.

Рени чувствовала себя немного задетой невниманием Барри но, повернув к дому, увидела Кристину, — та с любопытством наблюдала за их расставанием.

— Ты могла бы оставить нас наедине, — упрекнула она сестру.

— Вы оставались наедине от самого Лондона, — сказала Крис. — Хотя, зная нашего Барри, не думаю, чтобы он делал тебе какие-то неприличные предложения, желая скрасить монотонную поездку. Я-то думала, что он стиснет тебя в объятиях и страстно расцелует, но он, насколько я понимаю, холоден как рыба.

— Барри не станет устраивать представления тебе на забаву, — резко сказала Рени. — Иногда ты бываешь несносна, Крис.

Она вошла в дом следом за сестрой как будто в чем-то разочарованная.

Распаковывая чемодан, Рени наткнулась на свои рваные чулки, которые она в спешке сунула сюда в уборной отеля. Она стояла с ними над чемоданом и вдруг невольно подумала: «Вот он бы поцеловал меня, даже если бы десяток Кристин смотрели на нас». Ее всю обдало жаром от чудовищности этой мысли. Разозлившись на свое подсознание, которое подбрасывало ей подобные идеи, она швырнула чулки в корзину для мусора, полагая, что таким образом она избавится и от воспоминаний о французе.

Но и француз и Барри перестали существовать для нее в полумраке церкви. Рени, стоя на коленях между матерью и Крис, которая неожиданно решила составить им компанию, целиком отдалась молитве. Любовно украшенные приходскими детьми ясли, казалось, излучали мистический свет, когда викарий сошел с алтаря, чтобы положить в них крошечную куклу, соединяя таким образом двадцатое столетие с той давней ночью чудесного рождения. Все проблемы Рени куда-то отступили, и чувство полного покоя охватило ее.

Прихожане выходили из церкви под звездное небо, умиротворенно приветствуя друг друга, и Рени с матерью и сестрой направились к дому. Внизу, на мерцающей водной глади залива, колыхалась легкая тень лодки, стоявшей на якоре. Крис не могла долго предаваться возвышенным мыслям и первой нарушила их зачарованное молчание.

— Сейчас самый прилив. Я просила Рика прокатить меня в шлюпке во время прилива, но у него уже назначена встреча с дружком в какой-то забегаловке под Ипсуичем.

— Ну и слава Богу! — воскликнула мать; ей были хорошо известны печальные последствия выходок Кристины. Рени поинтересовалась у сестры, кто такой Рик.