Ирина нахмурилась. Никогда она не была в школе замухрышкой,рано выросла и сформировалась, в седьмом классе уже на неё заглядывались. Ивовсе не косички у неё были, а косы, да такие толстые, что мальчишки напеременах даже и не дёргали. Правда, в старших классах косы она остригла, имама до сих пор ей этого простить не может. А Ирине короткая стрижка шла ещёбольше, тут уж от поклонников просто отбою не было. Другое дело, что Ирина быладевочка серьёзная, круглая отличница и редко посещала школьные вечеринки ишумные компании. Так что Сашка, наверное, её с кем-то перепутал.

Сашка сообразил, что ляпнул не то, и обратил внимание наКатю.

— Будем знакомы, Александр! Вас подвезти, девочки?

— Да мы вообще-то… — замялась Ирина, но Катька ужеобрадованно устремилась к «девятке».

— Слушай, Иришка, — разглагольствовал Сашка зарулём, — да мы наверное лет двадцать не виделись!

Ирина вспомнила, что Сашка в школе был сероват, ей было сним скучно, и согласилась, что да, не виделись лет двадцать.

— А вы, Саша, водителем работаете? — спросилаКатя, пытаясь вызнать, нужно ли им будет платить ему деньги.

— Да вы что, — обиделся он, — я в серьёзнойфирме работаю! Это сестра попросила подругу отвезти. Стану я ещё просто таклюдей в собственную машину подсаживать! Машина у меня отличная — двигательнедавно перебирал, и цвет замечательный — фильдекос!

Ирина от неожиданности чуть не фыркнула.

— По-моему, фильдекосовые бывают только чулки, —прошептала ей Катя, — и то сто лет назад их носили, во времена молодостинаших бабушек!

— Молчи, — приказала Ирина, не разжимаягуб, — неудобно!

Машина ехала уже в городе по Московскому проспекту.

— Вам, вообще-то, куда нужно? — спросил Сашка.

Ирина вовсе не собиралась ехать к Катьке — как-нибудь самиони с мужем разберутся. Но она перехватила в зеркале слишком заинтересованныйвзгляд Сашки, и вспомнила, что в аэропорту он слишком сильно сжал её вобъятиях. По дороге они уже перебрали общих знакомых, так что теперь ейхотелось поскорее с одноклассником распрощаться. Она назвала Катин адрес и, невдаваясь в подробности, сказала, что они очень торопятся.

Катерина молчала, она готовила себя к встрече свозвратившимся мужем и очень нервничала.

Сашка высадил их на углу за два квартала, уж больно изрытыйбыл асфальт в Катином переулке. На прощанье он вытребовал у Ирины телефон иотбыл, присовокупив, что обязательно позвонит на днях.

Подруги выскочили из машины, и Ирина вздохнула с заметнымоблегчением. Фильдекосовая девятка умчалась в туманную даль, выпустив напрощание облако ядовитого выхлопа. Катя двинулась к подъезду и вдруг замерла наместе, как антилопа, сражённая меткой стрелой чернокожего охотника.

Перед её подъездом стоял милицейский «уазик», в которыйзаталкивали невысокого, загорелого до черноты человека, облачённого ввыгоревшие полотняные шорты, перехваченные в талии поясом из шкуры неизвестногоживотного, и футболку цвета хаки с длинной надписью на загадочном языке.Человек был худ до крайности, в его растрёпанных волосах красовалось перопопугая, лоб и щеки казались пятнистыми от солнечных ожогов. Поверх защитнойфутболки на его плечи был накинут кусок пятнистой шкуры.

— Валик! — завопила Катя, схватившись за сердце, ибросилась на выручку своему блудному мужу.

Профессор Кряквин, который до сих пор пассивно сопротивлялсясотрудникам милиции, за что уже получил пару затрещин, при виде жены удвоилусилия и даже смог на какое-то время вырваться на свободу. Катерина налетела нанего, как океанский шквал налетает на утлую лодку, обхватила тщедушногопрофессора, прижала к груди и покрыла поцелуями. На обгорелых и обветренныхщеках Кряквина появились малиновые отпечатки помады.

— Валик, — всхлипывала Катя, разглядываяобретённого мужа, — как похудел! Как обгорел! Как зарос! А кто этилюди? — она покосилась на растерявшихся сотрудников милиции и сделала шагвперёд, словно собираясь защитить от всего мира своего возвратившегося мужа.

Милиционеры, лишившиеся арестанта, опомнились и кинулисьследом за ним, на ходу вытаскивая табельное оружие.

— Вызывай подкрепление, Лампасов, — кричал один изних, — задержанного сообщники отбивают!

— Сами справимся! — отвечал второй, совершаяохватывающий манёвр и изготавливаясь к стрельбе.

— Какое сами! Тут целая банда!

— Стоять! Лежать! Вы окружены! — прокричалЛампасов, щёлкая предохранителем. — Сопротивление бесполезно!

— Что здесь происходит? — удивлённопоинтересовалась Ирина. — Вы что, кино снимаете?

— Какое кино? — милиционер покосился на неё,поправил фуражку, но все же затормозил и задумчиво опустил пистолет. —Происходит задержание опасного преступника!

— Это не преступник, — проговорила Катя, намгновение выпустив профессора из рук, — это мой муж Валик, он вернулся изАфрики!

— Оч-чень интересно! — протянул второй милиционер,завершая окружение и перехватывая выпущенного Катериной преступника. —Значит, вы можете установить личность подозреваемого? А у вас самой документыимеются?

А как же! — Катерина, всхлипывая, полезла в свою сумку,где как назло не оказалось никаких документов, кроме пропуска в бассейнспортивного общества «Буревестник» почему-то на фамилию Ташьян.

— Вот куда, оказывается, Жанкин пропускподевался! — удивлённо проговорила Катя, разглядывая зеленую книжечку.

— Значит, гражданка Ташьян, — начал милиционер,выхватив у неё пропуск, — вы утверждаете, что подозреваемый является вашиммужем?

— Является, — кивнула Катя, — только я вовсене Ташьян, я Дронова… а Валик — Кряквин…

— Одну минуточку, — милиционер ещё большепосуровел, — гражданка Ташьян, она же Дронова, она же Кряквина… не многоватоли у вас фамилий для честного человека? Придётся проверить вас по нашей базеданных!

Ирина попыталась вмешаться, но в это время из подъездавыкатилась генеральша Недужная, на какое-то время утратившая контроль надинтереснейшими событиями, чтобы убавить огонь под кипящим на плите борщом.Увидев Катерину, она радостно закричала:

— Вот, вот она только утром с покойницей ссорилась! Ясвидетель! Я как раз в магазин шла, а она и говорит: «Топором тебя непременнозарублю! Уже и топор в магазине подходящий приобрела!» Так что это навернякаона и зарубила несчастную Ирину Сергеевну! — и генеральша громковысморкалась в клетчатый мужской платок, тем самым выразив сочувствие жертвепреступления.

— Постойте, свидетельница, — проговорил один измилиционеров, неодобрительно наморщив лоб, — ведь вы не так давнозаявляли, что застали на месте преступления вот этого гражданина…