– Это, пожалуй, хорошая идея, – сказал Мейсон.

– Насчет чего?

– Держаться подальше от Рокси.

– Вы правы. Но давайте не будем больше говорить о ней,ладно?

Они спустились на первый этаж. Миссис Харлан впереди, Мейсонза ней. Она открыла входную дверь, отпустила юбку и замерла на мгновение вдверном проеме. Яркое солнце пробилось сквозь легкую белую ткань, и очертанияфигуры Сибил стали прекрасно видны. Она подняла обе руки, поправила прическу ивзглянула через плечо на Мейсона.

– Думаете, у меня есть шанс?

– Я бы сказал, довольно приличный шанс.

Придерживая дверь, она вышла на солнечный свет. Мейсонпоследовал за ней. Миссис Харлан закрыла дверь на ключ.

– Граница идет вот отсюда на северо-восток, – сказала она. –Видите, где остановились земляные работы? После дождей и на нашем участкевозникли промоины.

– И их будет еще больше, когда снова пойдут дожди, – сказалМейсон.

– Думаю, да. Но какая, в конце концов, разница? Дом всеравно будут сносить. Подумайте только, мистер Мейсон, какие истории мог бы онповедать! Когда-то это был роскошный особняк в элитном пригороде. Это были дни,когда автомобиль еще не вытеснил лошадь, а в город и обратно добирались на пригородномтрамвае. Прекрасные женщины поднимались по ступеням этих лестниц. Дом виделсвадьбы, рождения детей, похороны… А потом сюда въехали совсем другие люди –серые, заурядные, ординарные… их сменили еще более серые. Представляете, чтоэто были за люди, оставившие после себя весь этот хлам и мусор? Ужасно видетьостанки красоты…

Она стояла, повернув залитое солнцем лицо к адвокату. Горечьи угрюмая жесткость читались на этом лице.

– Шесть лет, – сказала она, будто выплевывая слова.

Мейсон мягко возразил:

– Я думал, у вас пятая годовщина.

– Да, пятая годовщина свадьбы, – объяснила она, – но яговорю о том прекрасном загорелом теле. Она на шесть лет моложе меня. Это танеизбежная фора, которую я вынуждена ей давать. Вот с чем я сражаюсь. И чемстарше я буду становиться, тем больше будет этот разрыв. Всегда найдетсякакая-нибудь соплячка… О, черт, мистер Мейсон, кажется, я сейчас начнусквернословить.

– Постойте, – сказал Мейсон. – Вы что, забыли? Сегодня пятаягодовщина вашей свадьбы. Вы направляетесь в салон красоты. Там вы почиститеперышки и придадите своей индивидуальности такой блеск, что дама в домике скрасной черепицей покажется по сравнению с вами ощипанной курицей.

– Она не может так выглядеть. Она прекрасна. У нее чудесноезагорелое тело. У нее превосходная кожа. Я наблюдала за ней. Я изучила каждыйквадратный дюйм ее тела… И она на шесть лет моложе меня.

– И, – улыбнулся Мейсон, – скоро она осточертеет вашему мужу,спрашивая его, почему он не защищает ее финансовые интересы и что такоеположение о нанесении косвенного ущерба.

В миссис Харлан внезапно проснулось любопытство.

– А что это за положение о косвенном ущербе?

– Это, – сказал Мейсон, усмехаясь, – тот самый вопрос,который через сорок пять минут будут задавать себе и другим директора «СилванГлэйд Девелопмент Компани». И если вы готовы выслушать мнение эксперта, миссисХарлан, девица внизу – ничто против вас. В плане телесной красоты вы идете носк носу, но в плане индивидуальности ей до вас безнадежно далеко.

– Спасибо за то, что пытаетесь поднять мой дух, мистерМейсон. Мне это сейчас необходимо. Я уже совсем было впала в отчаяние. Я…

Она быстро забралась в автомобиль, открыла «бардачок»,принялась было запихивать в него футляр с биноклем, который вручил ей Мейсон,но потом, поколебавшись, вытащила из «бардачка» револьвер и положила в своюсумочку.

– А это зачем? – спросил Мейсон.

Ее смех казался неподдельным.

– Верну на место. Мне он больше не понадобится – после того,как я сообразила, что вы задумали проделать.

Джордж С. Латтс, сидевший во главе стола из красного дерева,постучал по его поверхности председательским молоточком и сухим хриплым голосомобъявил о начале совещания.

Люди за столом подобрались, прекратили разговоры иповернулись в его сторону.

Латтс сказал:

– Мы проводим плановое заседание совета директоров. Наповестке дня – обсуждение предложения компании «Аурора Пэйвинг эндЭкскавэйтинг» относительно сноса зданий, оставшихся на территории нашихвладений, срытия холма и прокладки дороги, которая свяжет нас с новым шоссе.Однако, – он сделал паузу, прочистил горло и продолжил, – перед тем, как начатьобсуждение указанной темы, я должен сделать заявление о том, что сегодня я уступилсвой пай другому лицу. Мои акции были приобретены мистером Перри Мейсоном. Яхочу представить вам мистера Мейсона, адвоката, а затем провозгласить своюотставку с поста президента директорского совета. Я намерен просить мистераМейсона сказать несколько слов. Кроме того, я хочу сказать, что мистер ЭнрайтХарлан присутствует на нашем заседании по специальному приглашению. МистерХарлан представляет интересы миссис Рокси Клаффин, владелицы участка к северуот нашего. Ну, а теперь я хотел бы попросить мистера Мейсона…

– Минутку. У меня вопрос по порядку ведения, – просипелЕзекия Элкинс.

– В чем дело? – спросил Латтс нетерпеливо.

Элкинс отодвинул кресло и поднялся на ноги. На вид ему былослегка за пятьдесят, лицо у него было багровое, щеки впалые, волосы редкие. Налице, казалось, навечно застыло упрямое выражение, а в проницательных глазах –подозрительность. У него была привычка во время беседы засовывать руки глубоков карманы брюк.

– Сколько вы получили за ваш пай?

– Не ваше дело, – отрезал Латтс.

– Мне казалось, что мы заключили соглашение, согласнокоторому каждый из нас, прежде чем совершить какую-либо сделку, касающуюся акцийнашей компании, должен информировать об этом остальных директоров.

– Я ничего такого не подписывал.

– Я и не говорю о письменном контракте. Это было устное,джентльменское соглашение.

– Я не помню такой договоренности.

Над столом прошелестел ропот.

– Мы пришли к ней вот за этим столом. Мы обговорили все это,когда создавали компанию.

– Просто кто-то предложил, что было бы неплохо так делать, –заявил Латтс, – но ни к чему определенному мы не пришли.

– Нет, соглашение было, – упрямо сказал Элкинс.

– Хорошо, я информирую вас, что продал свой пай, – сердитоогрызнулся Латтс.