Да, очень жаль, что я не видела эпический провал, который устроил ей Глеб. Собственно, она и сейчас при бойфренде продолжала вертеться возле Москвина. Наверно, считала, что еще не все потеряно, и удача любит смелых.

— Да, прямо так и сказал, что ее лицо слишком среднестатистическое, а он предпочитает особенную красоту, без фильтров и филлеров. Вот и в Тоскану нас пригласил. Уж Лика точно будет напрашиваться даже без отца. Может, и ты поедешь?

— Куда? — очнулась я.

— Так в Тоскану. У Глеба там вилла. Он звал.

— Он звал тебя и Виктора.

— Он звал нас всей семьей. Мы же семья, Лесёнок. Разве нет?

— Конечно, мам, но ехать вот так вот… Нет, это неудобно и вообще… — вяло отбивалась я. — У меня учеба, работа.

— Да, конечно. Как-то быстро согласилась она.

Я не обратила на это внимания. Нужно было собраться и выйти снова к гостям. Хотя больше всего мне хотелось сейчас уехать домой и спрятаться. Но это была непозволительная роскошь.

Как выяснилось, мы с Москвиным пропустили все шоу от шеф-повара, и теперь осталось только наслаждаться вином и едой. Обществом я бы тоже попробовала наслаждаться, но мокрые после оргазма трусики, взгляды Глеба и его ехидная улыбка портили настроение окончательно. Я решила не думать сейчас о том, что случилось в подвале. Иначе сошла бы с ума.

Еще и Лика добавила. Почему-то меня стало раздражать то, как она заглядывала в рот Москвину, словно он был ее бог и царь. Серьезно, при живом приятеле — это уже неприлично. Даже мерзко.

Но когда Лику волновали приличия?

А вот беседа как раз складывалась интересная. Другой давний сосед и коллега Виктора, Игорь Иванович, обратился к Москвину:

— Как дела у твоей фирмы?

Я хотела чтобы мне было все равно, но почему-то уши так и улавливали разговор мужчин, хотя мы с мамой стояли чуть в стороне и обсуждали перепланировку в гостиной.

Глеб только развел руками.

— Понятия не имею. Но дивиденды приходят, акции стабильны. Думаю, все хорошо.

— Это как? Год назад ты был по уши в слияниях и расширениях.

— Да, был. — подтвердил Москвин. — Но примерно тогда же я понял, что живу одной работой.

— Все мы живем работой, — вступил Виктор. — Разве это плохо?

Я видела и не раз, как они вдвоем с Иванычем, как танки, пытаются продавить любое мнение, отличное от их собственного. Издержки трудоголиков-богачей.

— Да я же не спорю, Виктор Алексеевич, — продолжал спокойно отвечать Глеб моему отчиму. — Но я был так занят, зарабатывая бабки, что совершенно не замечал, как проходит год за годом. Вроде совсем недавно было чуть за двадцать, и я закончил институт. А потом проснулся — мне тридцать четыре. У меня есть все, кроме самого себя. Я ни черта не видел за эти годы, кроме графиков, переговоров и аэропортов.

— Ох, молодёжь, философия, — загудел как жук Игорь Иваныч. — А если завтра дефолт? Мы в России живем, Глебушка. Здесь чревато философствовать.

— Да в том и дело, что в России нас ничего не спасет, — хохотнул Москвин. — Разве только пачка баксов под матрасом. У меня есть. Все норм.

Я не сдержалась и прыснула, а вот Лика громко расхохоталась, хотя я сомневалась, что она понимала, о чем говорил Москвин.

- Брось кривляться, Глеб. Знаем мы, что тебе Салманов отличную подстилку оформил. Не страшно даже фирму потерять, — поддел Москвина Виктор.

Глеб и не думал отнекиваться.

- Да, Кирилл крутой брокер. Я благодарен ему за помощь.

— Салманов? — заинтересовался Игорь Иванович. — Он ведь в Америке теперь. Отошел от дел.

— Для меня сделал исключение.

— В честь чего? Я не смог даже его новый номер найти, а через БестБрокер — это адские проценты и налоги.

— Мне провели через офшор. Артур Казаев помог.

— Вот оно что! — прозрел Иваныч. — С такими друзьями можно и философствовать.

— Чего и вам желаю, Игорь Иванович. Так вы как насчет Тосканы? Как раз Казаев и полетит с нами, — соблазнял толстого промышленника Глеб.

— Нет, пас. Не любит Артур московских. Обидели его в столице.

Я могла только догадываться, почему Игорь Иванович отказался от столь выгодной поездки. Вообще, дела финансовые на меня нагоняли тоску, и я невольно согласилась с Москвиным, который открылся для меня с новой стороны. Похоже, фотография для него — хобби. Эдакий пресытившийся всем Онегин. Только вместо русской глуши он летит в Тоскану, поиграть в фотографа.

— Ох, да что вы все о деньгах. Глеб, лучше расскажи о Тоскане. Мне не терпится ее увидеть, — воскликнула Лика слишком возбуждённо даже для ярого фаната Италии.

Что я пропустила? Разве она летит с Москвиным?

И почему меня это задевает?

— Лучше не рассказывать. Сама и увидишь, — вежливо, но без энтузиазма отозвался Глеб.

Игорь Иванович потерял интерес к разговору и увлекся канапе с креветками и вином.

— Возьми и Лесёнка тоже, Глеб, — вклинился в разговор Виктор, касаясь моей руки, чтобы привлечь внимание. — Она совсем замоталась с работой и учебой.

Я обернулась и сразу же оказалась под прицелом давящего взгляда.

— Ты работаешь? — приподнял бровь Москвин. — Где?

— Ой, да она продавщица в магазине, — протянула Лика. — Когда ей лететь? За прилавком путь стоит.

Я закусила губу, так отвратительно это звучало. Словно я ворую в метро, и исключительно у стариков и детей. Глеб продолжал наблюдать за мной. Неужели нельзя прекратить пялиться? Мне и так тошно на этом празднике жизни.

На помощь мне пришла мама. Хотя ее поддержки я не хотела. Вот провалиться сквозь землю было бы кстати.

— Лесь, ты же отпуск собиралась брать перед сессией. Вот и развеешься. Кому, как не Глебу доверить твой отдых?

Я взглянула на маму, едва сдерживаясь. Вот это подстава подстав.

— Действительно, Лесёнок, отдохни с ребятами. Признаться, одну я бы тебя не отпустил в Европу, а вот с Глебом — другое дело. Он за тобой присмотрит.

Да-а-а, уж он присмотрит.

На языке вертелся отказ в резкой форме, но тут я увидела, как побагровела Лика, а ее парень даже сморщился, так сильно она сжала его руку.

Черт, вот это зрелище и толкнуло меня на безумство.

— Да, конечно. Почему бы нет. Если Глеб… ээээ…

— Александрович, — подсказал отчество гостя Виктор.

— Да, Если Глеб Александрович так любезен… Было бы невежливо мне отказаться.

— Да, очень невежливо, — пропел в ответ Москвин, довольно улыбаясь.

И я поняла, что подписала себе приговор.